"Не знаю, смеяться или плакать": депутат Наталья Пипа о сексизме в Раде, кнопкодавстве и коллегах, которых она никогда бы не наняла

Будни украинского парламента глазами нардепки

Иногда за кулисами Верховной Рады происходит все одновременно: борьба за проукраинские инициативы, попытки "зарубить" важные решения и даже проявления сексизма.

О том, как живет парламент изнутри, "Телеграфу" рассказала народная депутат от партии "Голос" Наталья Пипа в рамках нашей серии коротких интервью о буднях ВР.

Она описывает атмосферу словами "не знаю, смеяться или плакать" и честно признается: из почти 400 депутатов наняла бы на работу не более пятидесяти.

— Вы одна из немногих женщин-депутаток. Чувствуете ли вы дискриминацию в Раде? Что должно измениться, чтобы в парламенте было больше женщин?

— Вы знаете, это очень интересный вопрос, я его часто задавала. Сначала мне казалось, что юридических препятствий для того, чтобы в Верховной Раде было больше народных депутатов, нет. Но впоследствии я стала внимательнее присматриваться к образу жизни своих подруг, тоже хорошо обучавшихся в школе, в университете, имеющих хорошие идеи и знания.

И вот я вижу, что у нас до сих пор живут определенные привычки или представления: что женщина должна прежде всего ухаживать за детьми и заботиться о доме. Мы мало говорим о том, что это можно совмещать и семью, и профессиональное развитие, и общественную деятельность.

Поэтому, если говорить о том, что должно измениться юридически, то, пожалуй, прежде всего политика, то есть подход к этому вопросу. И начинать нужно со школы: с воспитания понимание, что мужчины и женщины это равные члены общества, и что каждый может иметь разные возможности для работы и самореализации. Это в какой-то степени должно быть частью образовательной программы.

В самом законодательстве, кстати, введенный квотный принцип дал свои результаты — в Верховной Раде действительно стало больше женщин. И исследования показывают, что там, где больше женщин в политике, политика становится социально ориентированной и результативной.

Речь идет не о том, что женщины лучше, а о разнице в подходах. Как свидетельствуют исследования, в частности многочисленные исследования Европейского Союза, мужчины чаще ориентированы на достижение успеха и заработок, тогда как женщины больше на социальную составляющую: на взаимоотношения, благосостояние, развитие детей.

Поэтому в нашей политике, безусловно, нужно большее присутствие женщин. И, пожалуй, это вопрос не только законодательства, но и нехватки превентивных программ — в частности, антибуллинговых, гендерных, психологических.

Сейчас я не вижу острой потребности в изменениях в законодательстве по гендерной политике, поскольку в этой сфере уже многое сделано. Но нужно менять общественное мнение, формировать понимание, что политика это не только "мужское дело", а общее дело и мужчин, и женщин. И здесь еще много работы.

— А вообще из мужской половины парламента вы чувствуете какой-то сексизм?

— Конечно. Без этого не бывает. Но, знаете, чем меньше обращаешь внимание, тем лучше оно работает.

Я еще с детства помню: в школе нас учили — кто обзывается, так себя и называет. Поэтому я стараюсь не реагировать, но мысленно часто думаю именно об этом. Например, бывает такое: один народный депутат говорит мне — "О, Наталья, я подумал, что это ты мне кофе несешь". А я отвечаю: "Я как раз жду, чтобы вы мне принесли". И все становится на свои места.

Такие вещи случаются. Мужчины между собой часто соревнуются, пытаются унизить друг друга — и тоже иногда делают в отношении женщин, особенно политических оппоненток.

Но честно скажу — мне это не особо донимает. Возможно, иногда неприятно, но не критично. Я не обращаю на это большого внимания и умею ответить. На самом деле , такие ситуации больше свидетельствуют об уровне развития самих этих мужчин.

Иногда достаточно одной точки зрения, чтобы дать понять, что я думаю о высказывании того или иного депутата.

— Если бы вам нужно было описать атмосферу нынешней Верховной Рады несколькими словами — какие бы это были слова?

— "Не знаю смеяться или плакать". Наверное, это первое, что приходит в голову.

Во-вторых, мне очень не хватает там ценностных и профессиональных людей, и это тоже об атмосфере. И, соответственно, мне не хватает в обществе людей, больше анализирующих то, за что голосуют и кого выбирают.

Поэтому в целом атмосфера в Верховной Раде, скажу так, требует перемен — и более умных и ценностных людей.

— С кем в Раде вы принципиально не можете найти общий язык? Или кто из ваших коллег вызывает у вас большее удивление тем, что вообще попал в парламент?

— Таких коллег, к сожалению, много. Большинство попавших в парламент вызывают вопрос, как они там оказались.

Труднее всего, наверное, работать с Максимом Бужанским — он делает очень многое, чтобы "зарубить" все проукраинские инициативы. И при этом оказывает определенное влияние в правоохранительном комитете.

Если честно, сейчас в парламенте около 400 депутатов – кажется, 398, если не ошибаюсь. И вот если бы я сама нанимала людей на работу, то взяла бы, пожалуй, не больше 50 из них. Но народ Украины решил по-другому и мне приходится с этим мириться.

К сожалению, очень многие депутаты просто не способны качественно оценивать политики, за которые они голосуют.

Поэтому парламент, безусловно, нуждается в обновлении. Но для этого нужно, чтобы изменилось и само общество, ведь именно оно выбирает этих людей.

— Если говорить о последних парламентских решениях — было ли что-то, что вызвало у вас больше всего внутренних противоречий? Возможно, вы даже за что-то проголосовали, но до сих пор сомневаетесь в правильности решения?

— Нет, не могу сказать, что сомневаюсь в собственных голосованиях. Но сложнее всего мне было принять ситуацию, когда пытались лишить полномочий НАБУ. Это сделали очень быстро и, откровенно говоря, цинично.

И опять же напомню: господин Бужанский сыграл в этом значительную роль, ведь он тоже в правоохранительном комитете, и именно его фракция тогда продвигала это решение. Это, пожалуй, больше всего меня задело.

Если же говорить о других сложных решениях — например, вопрос сокращения количества школ. Хотелось бы, конечно, чтобы в каждой деревне была школа. Но технически сейчас это невозможно.

Еще до полномасштабного вторжения, когда в Украине было около 40 миллионов населения (а сейчас — по разным оценкам, от 26 до 35 миллионов), у нас школ было в четыре раза больше, чем в Германии, где проживает более 80 миллионов человек.

И очень сложно обеспечить качественное образование, когда в школе учится совсем мало детей. Демографическая ситуация в Украине, если честно, не просто грустная, она ужасная.

Поэтому приходится укрупнять учебные заведения. И это действительно болезненно. Но если мы хотим давать детям качественное образование, то должны аккумулировать ресурсы и направлять их в школы, которые реально могут обеспечить этот уровень качества.

— Если бы у вас была возможность изменить что-то одно в работе парламента (механизм, процедуру или саму культуру), что бы вы выбрали?

— Честно говоря, одно важное изменение мне уже удалось реализовать. Я была одной из инициаторок, которые после ситуации с кнопкодавством во время голосования за министра Сергея Шкарлета добились того, что сейчас в Верховной Раде кнопкодавства фактически нет.

Теперь голосовать приходится двумя руками, и сделать это одновременно на двух пультах просто невозможно – система учитывает только последние четыре секунды голосования. Поэтому физически кнопку давить невозможно.

Я считаю это одним из важнейших изменений, которых удалось добиться в парламенте.

— После завершения войны — планируете ли вы и дальше оставаться в политике, или, возможно, вернетесь в общественный сектор? И почему?

— На самом деле, это будет очень зависеть от внутренних ресурсов — будет ли у меня сила оставаться в политике, будет ли команда, с которой можно работать дальше. От этого и будет зависеть мое решение.