Десятки уголовных дел Майдана вскоре начнут закрывать: почему виновные в убийствах не понесли наказание

Около 60 дел об избиении на Евромайдане истекает срок давности и есть риск, что он закончится до вынесения приговора фигурантам. Это значит, что все, кто причастен к убийствам и до сих пор находятся в Украине – могут избежать наказания. Речь о прокурорах и судьях, простых милиционерах, беркутовцах и титушках, которые избивали и калечили людей, фальсифицировали документы и незаконно выносили приговоры протестующим.

Об этом "Телеграфу" рассказал один из адвокатов родственников Героев Небесной сотни, управляющий в адвокатском бюро "Регула Юрис" Павел Дикань.

— В декабре 2023-го Днепровский райсуд Киева закрыл дело двух эксберкутовцев по делу Майдана , потому что истекли сроки давности для привлечения к ответственности. Какие перспективы рассмотрения остальных дел Майдана? Действительно ли в ближайшее время часть дел будет закрыта?

— Дела, безусловно, будут закрыты, потому что за тяжкими преступлениями срок давности истекает через 10 лет. Срок приостанавливается только, если производится розыск, например. То есть если в розыске сбежавшие в Россию лица, то в этих делах срок приостановлен.

Что касается лиц, которые на территории Украины находятся под судом, под следствием на стадии досудебного расследования или досудебного следствия, то по прошествии 10 лет дело закрывается. Ничего сделать, к сожалению, нельзя. Есть Уголовный процессуальный кодекс, который этого не разрешает. То есть есть закон, и мы должны его соблюдать. И привлечь к ответственности через 10 лет за тяжкими преступлениями уже невозможно.

— Какие именно дела уже зимой могут "замять"?

— Большинство дел по нетяжким и тяжким преступлениям. Это все, что касается событий поездок в Межигорье и избиения активистов. То есть там, где срок наказания до 10 лет, в этом случае по всем этим статьям будет закрытие. Это и превышение служебных полномочий, и злоупотребление служебными полномочиями, и избиение со средними телесными повреждениями и так далее.

*Напомним, что во время событий Евромайдана после поездок в резиденцию тогдашнего президента Виктора Януковича — Межигорья — "автомайдановцы" получали повестки и уведомления от органов ГАИ о необходимости явиться в ведомство с автомобилем и документами.

— Как насчет особо тяжких преступлений?

— Особенно тяжелые, безусловно, останутся. По некоторым видам особо тяжких преступлений сроков давности нет. В том числе по некоторым убийствам и террористическим актам. И этим нужно продолжать заниматься. Потому что есть несколько приговоров по правоохранителям.

Дальнейшую перспективу будут иметь дела, которые сейчас направлены в суд по организации преступной группировки Януковича и окружения.

Ну, и не будем забывать, что все же в МКС отдельно рассматривают дело по Майдану, а отдельно по захвату Крыма и Донбасса. Мы считаем, что все же есть шанс, что они будут объединены, потому что это были прямо связанные события, и более того, мы считаем, что это были запланированные события.

В частности, наша Адвокатская совещательная группа считает, что практически все эти преступления должны содержать квалификацию террористического акта. Ибо согласно доказательствам, которые мы видим, определенная группа лиц эти события корректировала. И даже если какие-то исполнители не знали о том, что они являются частью плана, это не влияет на саму картину преступления.

— Кто виноват в затягивании рассмотрения большинства дел и как происходит этот процесс?

— Проблема в том, что прошло уже 10 лет. А по большинству закрываемых делах судебное разбирательство еще не закончено. Соответственно, если судебное разбирательство не закончено, значит, дело должно быть закрыто.

По определенным делам следствие длилось где-то три года, пять, шесть. Только потом дело передают в суд. И по моему личному мнению, именно судьи всячески затягивали рассмотрение этих дел. Вот таким образом и возникла эта ситуация с истекающими сроками давности.

К тому же, долго собирали доказательства. Конечно, это было не месяц, не два и не три. К сожалению, ситуация с досудебным расследованием была достаточно сложной. И следует заметить, что мы об этом говорили всегда. В то же время МВД никак не способствовало этому. Практически на протяжении всего расследования многие документы были уничтожены. Служебные расследования проводили поверхностно, в результате чего сроки максимально затягивали, назначали ходатайством новые служебные расследования.

Доказательства должны были базироваться на документах МВД, но фактически все документы МВД были уничтожены при бегстве Александра Захарченко (министр внутренних дел Януковича. — Ред. ) и его окружения. Поэтому таких документов, как приказы, размещение различных подразделений и задачи, которые им ставили, — в распоряжении следствия фактически не было. Картину преступлений доказывали свидетельские показания, видеозаписи и многие другие доказательства. И все же, в связи с такой сложностью ситуации, этого было мало.

Во-первых, организация расследования была ненадлежащая и несвоевременная. Расследование более или менее полноценно заработало только в 2015-м, то есть уже год был потерян. Отсутствие должной поддержки этого расследования со стороны государства, отсутствие финансирования, отсутствие привлечения профессиональных кадров в должном количестве – все это влияло на сроки расследования.

С другой стороны, когда все-таки дела передавали в суд, их максимально затягивали там. У нас есть дело командира, если я не ошибаюсь, полка харьковского "Беркута" Лукаша (речь о Владиславе Лукаше — бывшем командире батальона ПМОП "Беркут" при ГУМВД Украины в Харьковской области. — Ред.), которая более двух лет ходила по судам для определение подсудности. Ее до сих пор рассматривают, но у нее уже нет никакой перспективы. И она будет закрыта в феврале, как только пройдет 20 февраля. Всё, десять лет.

— Если бы на каждое заседание приходила куча народа – что-нибудь изменилось бы?

— Мы убедились, что да. Там, где люди приходили, показывали свою активную гражданскую позицию и свое отношение к этим делам, они двигались быстрее. И там судьи рассматривали их и быстрее, и мне кажется, что профессиональнее.

И вы же не забывайте: несмотря на вывески о том, что нужно реформировать правоохранительную систему, в том числе полицию – они были только вывесками. Единственное, что тогда реформировали, это создание патрульной полиции, не имеющей никакого отношения к расследованию. А в системе МВД почти ничего не изменилось. На мой взгляд, в системе прокуратуры — так же. И многочисленные коррупционные преступления за это время это лишь подтверждают.

Может, постепенно, через некоторое время, что-то изменится. Но сегодня мы не можем сказать, что у нас, как это предусмотрено Конституцией и кодексами, действует абсолютно независимая прокуратура, абсолютно независимый орган досудебного расследования, абсолютно независимый суд.

Мы все знаем, что на них влияют. И если на них влияет хотя бы одна сторона, например, Офис президента, знакомые или кто угодно, очевидно, что на них в принципе можно влиять. А это недопустимо. И в такой системе ожидать, что все будет рассматриваться так, как должно рассматриваться процессуально и законно, не стоит. Она так не работает.

Я вам яркий пример приведу: в 2019 году, когда нужно было поменять Олега Сенцова и Надежду Савченко, Офис президента сломал прокуратуру и суд через колено, чтобы организовать обмен.

Если бы этого не произошло, то за 6-8 месяцев эти лица (среди обмененных 7 сентября 2019 года были террорист Владимир Цемах, причастный к сбитию малайзийского "Боинга", террористка Юлия Просолова, которая в Мариуполе взорвала автомобиль полковника СБУ Александра Хараберюша, и обвинен в. эксочельщик "РИА Новости Украина" пропагандист Кирилл Вышинский.– Ред.), скорее всего, получили бы приговор. И тогда, пожалуйста, это право президента их помиловать, отдать, обменять, заменить меру наказания.

А так их фактически выдернули из суда без правовых оснований, и это показало, что ни независимой судебной системы, ни независимой прокуратуры у нас не было. И боюсь, что до сих пор ее нет. А прокуроры, которые тогда сказали, что мы этого делать не будем, были просто отстранены.