"В самоволку могут ходить до 30% подразделения": комбат о ситуации с наказаниями и странном решении Рады

Читати українською
Автор
1796
Бойцам, которые добровольно вернутся, не будет грозить ответственность за самовольный уход из части. Фото Коллаж "Телеграфа".
Бойцам, которые добровольно вернутся, не будет грозить ответственность за самовольный уход из части. Фото Коллаж "Телеграфа".

Примеры добросовестного выполнения обязанностей военнослужащими должно подсвечиваться

Неотвратимость наказания за самовольное оставление части (СОЧ, или СЗЧ в украинском прочтении), дезертирство или отказ выполнять боевой приказ должны быть одним из предохранителей для поддержания дисциплины в армии. Но ключевым моментом в том, чтобы боец "держал фронт" и не подводил побратимов, все-таки остаются личные качества бойцов и верность определенному набору ценностей. Такое мнение в интервью "Телеграфу" высказал боевой офицер и командир отдельного стрелкового батальона Роман Ковалев.

В конце августа народные депутаты поддержали предложение декриминализировать СЗЧ и дезертирство (законопроект № 11322 ), если военнослужащий впервые совершил такое правонарушение. Основные условия, которые позволят не сесть за решетку на несколько лет, – искреннее раскаяние и добровольное желание вернуться на военную службу. При этом письменное согласие на принятие "блудного" бойца назад должен дать командир воинской части, передать его прокурору, а тот в свою очередь обратиться в суд с просьбой не привлекать нарушителя к ответственности. К нововведениям сами военные относятся довольно критически.

Общество хватается за триггерные понятия

- В обосновании ослабления уголовной ответственности указано, что только за первые четыре месяца года зарегистрировано более 10 584 производств по статье 407 Уголовного кодекса Украины (Самовольное оставление воинской части или места службы) и 7 306 уголовных производств по статье 408 Дезертирство). По вашему опыту действительно это такое распространенное в армии явление?

- Скажу о пехотных подразделениях, с которыми имею дело. В них цифра по СЗЧ может приближаться к 30% от общего количества личного состава.

– Прослеживается ли какая-то тенденция, когда походов в самоволку становится больше?

– Безусловно, есть зависимость от того, на каком направлении находится то или иное подразделение, и насколько там активные боевые действия ведутся.

Но вижу и такую тенденцию, что случаи СЗЧ учащаются, чем больше становится разговоров об изменениях в вопросах привлечения к ответственности или перемирии. Потому что здесь люди размышляют, наверное, таким образом – раз есть перспектива быстрого окончания войны, то и вероятность быть наказанным резко снижается.

Роман Ковалев отмечает: как командир, отвечает за распределение справедливости внутри подразделения.

– Среди причин СЗЧ военные называют отсутствие ротаций и нормального отдыха, а еще проблемы с командованием. Соглашаетесь с этим?

- Человек, идущий в самоволку или отказывающийся выполнять боевой приказ, понимает, что этот поступок не одобряется обществом. Соответственно нужно чем-то его оправдать. Как вариант – плохим командиром. Если берем эту версию, нужно разбираться, а откуда они берутся, где и как их учат, кто назначает. Сейчас, например, есть такая практика: отведали люди солдатского хлеба и пусть становятся командирами. И получается, что взводные, ротные – это те, кто профессиональному управлению не учился, военной науки в целом не знает, поэтому может допускать ошибки. Есть такие и среди комбатов, которые иногда обращаются ко мне за советами, потому что чего-то не понимают. Если бы этот человек мог получить профильное образование, как я, например, отдав этому четыре года, то, возможно, и таких вопросов не возникало бы. Но на это сейчас нет времени.

Опять-таки, есть другие факторы. Обо мне могут думать, что я плохой командир, если брать потери, которые несет мое подразделение. Они сверхбольшие по сравнению с другими, но для этого есть объективные причины. Мы ведь выполняем задачи на участке сосредоточения усилий противника. Давит он именно сюда, потому что мы стоим на стыке зон ответственности двух бригад, и это всегда слабое место.

А если взять тот момент, что у нас офицеры вместе с солдатами находятся на позициях, так же получают ранения и погибают. И меня бойцы регулярно видят в окопах, и это их удивляет. Как так, что комбат рядом с ними ночует в ста метрах от врага. Так что многие считают, что командир у них крутой. Но при этом мой личный состав идет в СЗЧ или отказывается выполнять приказы примерно так же часто, как и в других подразделениях. Эта проблема глубже, чем ее видят рядовые граждане. Общество хватается за триггерные понятия, как, например, "плохой командир", не очень разбираясь в причинно-следственных связях.

"Зато живой", "страшно" – как объясняют самоволку

- Если не командир виноват, то какими еще причинами бойцы, которые идут в самоволку или отказываются выполнять задачи, объясняют свои действия?

– Мое личное наблюдение, оно антинаучное, но тем не менее. 9 из 10 совершают нарушения из-за низких морально-деловых качеств. Для них понятия служение украинскому народу, будущее детей, братство мало что значат. Они говорят: "Зато я жив!" К примеру, на днях у нас произошло чрезвычайное событие для батальона – четверо военнослужащих одновременно отказались выполнять задачи. При том что они уже были на позициях и, конечно, почувствовали, что это, мягко говоря, непросто. Я с каждым почти час общался.

И вот у одного из бойцов есть в подразделении друг, с которым они вместе в мае пришли в военкомат и с которым находились вместе на передовой. Первого вывели на пару-тройку дней, чтобы он отдохнул, а дошло до возвращения на позицию, отказался, потому что страшно. Я ему говорю: "Так там же твой друг ждет, чтобы ты пришел и дал ему возможность отдохнуть", а он ни в какую. А другой отказник вообще выдал: "Пусть лучше мой сын воюет, он молодой и здоровый, а я старенький, уже не могу".

Кроме выполнения боевых задач командиры должны тратить время и на документирование нарушений.

Или еще пример, когда в бригаду приехали два разведчика, которые два месяца проучились в Британии. И в первый же день, их даже не распределили, заявили, что воевать не будут. Причина та же – страшно. То есть они понимали, что будут отказываться, но занимали чье-то место на учебе, на которую потрачены деньги. Поэтому я еще раз подчеркиваю, это война о морально-деловых качествах. Она с первого дня такая. Каждое утро говорю своим подчиненным, что наша задача – провисеть на перекладине немного дольше русских. Мы должны уцепиться руками, сжать зубы и терпеть. И если человек исповедует такие ценности, как честь, достоинство, долг, братство, Родина, он мотивирован, то тогда можно говорить дальше.

- Теме отказников вы недавно посвятили пост на своей странице в Facebook, отметив, что на их содержание тратятся сумасшедшие средства. Но ведь за это также предусмотрена ответственность в виде лишения свободы.

- Да, отказ от выполнения боевого задания – это поступок, имеющий признаки уголовного преступления (ст. 403 УК Украины – Авт. ). Как командир, я должен таких бойцов задержать и в течение суток кому-то передать. Но передавать некому, отказников у меня никто не забирает, и они остаются в подразделении. Они живут на тыловом пункте, питаются, фактически ничего не делают, максимум какие-то хозяйственные дела, но имеют полный социальный пакет, могут, например, лечиться за государственный счет, и получают зарплату. Единственное, что у меня в батальоне это всего 21 тыс. гривен, для снятия которых у меня просто нет юридических оснований, а не 50 тыс., как в других подразделениях. Будете смеяться, но по новым нормативам отказники имеют право на УБД.

Но хуже всего, что отказники – это такая "смесь", которая отравляет других. Ведь тот, кто постоянно на позициях, видит, что кто-то девять месяцев ничем не занят, в безопасности, но равный с ним в правах. Как тут не закрасться мысли, что, может, и мне поступить так же? И в этом случае как командир, я отвечаю перед своими ребятами и обществом за еще одно дело – распределение справедливости внутри подразделения. То есть мои козаки, которые добросовестно воюют, должны получать от командования, общества и государства причитающиеся им выплаты, награды и уважение. А те, кто бегает и избегает всеми способами выполнения задач, ставя под удар других, должны получить то, чего они заслуживают. И это в том числе уголовные производства, открытия которых я вынужден добиваться, проявляя принципиальность.

СЗЧ без оружия – это уже обыденность

– Насколько понимаю, из-за количества случаев рассмотрение дел по СЗЧ или отказу от исполнения приказов затягивается? Сколько может пройти времени с момента правонарушения до наказания?

Когда в самоволку военнослужащие идут с оружием, это чрезвычайное событие. И, конечно, немедленно принимаются меры, чтобы как можно быстрее найти таких бойцов. Но СЗЧ без оружия, это, если честно, уже обыденность. В этом случае, согласно приказу Минобороны Украины, если за три часа не установлено местонахождение беглеца, командир уведомляет Военную службу правопорядка, которая должна приобщиться к поискам.

Также назначается служебное расследование, которое должно длиться не больше месяца. Но обычно требуется немного времени, потому что дела типовые. После этого материалы передаются в Государственное бюро расследований, которое должно возбуждать уголовные дела и обеспечивать их рассмотрение. А вот здесь уже все происходит очень медленно. К примеру, мне сейчас приходят документы военнослужащих, которые покинули место службы еще в сентябре-октябре прошлого года! То есть строгость законов компенсировалась необязательностью их исполнения. Люди смотрят, что государство мгновенно не реагирует на правонарушения, и делают для себя выводы: это можно делать и дальше. Ведь ответственность отсрочена во времени, а то вообще может не наступить.

– И сейчас фактически это закреплено изменениями в законе, предусматривающими декриминализацию СЗЧ и дезертирства в случае первого правонарушения. Это еще больше усугубит ситуацию с дисциплиной?

– С одной стороны, защищают страну свободные люди, и заставить их что-то делать невозможно. Но в условиях войны все работает по-другому. Боец кроме мотивации и патриотизма, благодаря которым он ушел на фронте, должен понимать неотвратимость наказания в случае нарушения им устава или закона. Я не говорю, что это решающий момент, но он играет важную роль, как ни крути. Все равно мы доходим до каких-то собственных границ, когда нужно подключать еще какие-нибудь ресурсы извне. А вместо этого государство демонстрирует: "Друг, отказывайся выполнять приказ, тебе ничего за это не будет!"

Сейчас есть десятки тысяч отказников, у каждого есть семья, и это электорат, которому хотят понравиться депутаты, политические силы, начавшие дискуссию о смягчении наказания. Это та же история, как и с демобилизацией. Ее педалируют, несмотря на то, что любому военному понятно, во время войны она невозможна! Для какой-то незначительной категории бойцов – да, а полная – нет!

Итак, сегодня есть такая ситуация с декриминализацией СЗЧ и дезертирства. Как военный человек, я должен действовать в пределах полномочий и способом, предусмотренным Конституцией и Законами Украины. Но мне это не нравится. Ведь как комбат я должен объяснить условному Коле, который сделал сознательный выбор, пошел на фронт и служит честно, рискуя жизнью, почему его государство приравняло в правах к условному Пете, решившему не ходить на боевые или бежать из части. Это сделано для чего? Чтобы окончательно убить мотивацию Коли? А надо наоборот его поощрять, поддерживать на всех этапах, хотя бы сказать хорошее слово и подсветить обществу такую модель поведения.

***

Непоследовательным назвали закон по декриминализации СЗЧ и дезертирства и в Главном научно-экспертном управлении Верховной Рады Украины. В соответствующем заключении напомнили народным депутатам, что в декабре 2022 года был принят Закон Украины №2839-IX. И он сделал невозможным как назначение в случае наличия определенных обстоятельств более мягких наказаний, чем предусмотрено законом, так и применение для военных преступлений вариант т.н. условного наказания.

"Вышеуказанная уголовно-правовая политика в сфере борьбы с военными уголовными правонарушениями (когда, с одной стороны, вводятся нормы, которыми делается невозможным "снисходительное" отношение к лицам, которые в условиях военного положения самовольно покинули воинскую часть или место службы, а с другой, – нормы, которыми предлагается предусмотреть отказ государства от применения к указанному лицу ограничений его определенных прав и свобод, определенных уголовным законом), на наш взгляд, выглядит непоследовательным. Негативными последствиями такой политики является не только снижение эффективности имеющегося институционального механизма противодействия соответствующим военным уголовным правонарушениям, но и в конечном счете негативное влияние на мотивацию военнослужащих к выполнению всеобщего воинского долга", – отмечали юристы. Но, как видим, к их мнению в ВР не прислушались и одобрили декриминализацию дезертирства и СЗЧ.

Материал опубликован на украинском языке — читать на языке оригинала