Нацотбор на Евровидение 2024 открыл украинским слушателям новую группу Ziferblat – интервью с фаворитами

Лидеры группы рассказали почему быть братьями иногда тяжело

Группу Ziferblat музыкальные эксперты считают одним из главных претендентов на победу в нацотборе на Евровидение-2024. "Телеграф" поговорил с его основателями-братьями Даниилом и Валентином Лещинскими, а также Федором Ходаковым. В эксклюзивном интервью они рассказали, почему братство не преимущество для их группы, чем им так нравится ретро-стиль в музыке и одежде и объяснили, почему в их творчестве пока нет рефилексии на тему войны и что у них общего с группой Genesis.

О любви к ретро

- В вашей музыке ощущается влияние ретро – чем вас так привлекает прошлое?

Даниил: — Оно не только привлекает, прошлое учит нас многим инструментам и методам работы. Особенно то, что касается красивых гармоний и мелодий. Потому что мы с Валей называем себя мелодистами. И, в первую очередь, мы учимся этому у старых исполнителей. Больше гармоний как раз было открыто в классической музыке и поп-музыке XX века. Потому нам этот период интересен.

– В стиле одежды вы тоже тяготеете к ретро, особенно вы, Даниил. Вы то в образе Пьеро, то глэм-рокера семидесятых. С чем это связано, да и эта мода, мне кажется, сейчас не соответствует современной?

Даниил: — Сейчас происходит ренессанс этой одежды и сказать, что она не в тренде, я бы не был столь категоричен. Я одеваюсь так, потому что мне это эстетически нравится. Мне не хочется из себя кого-то делать, мне просто нравится, как это выглядит. Это не говорит ни о музыкальных предпочтениях, ни о стиле жизни или о чем-то другом. Это то, что мне понравилось еще в детстве. И брату тоже. Потому для нас это естественный образ, а не то, что мы ограбили костюмерную и одеваем на себя все подряд. Я так же люблю и более классическую одежду и современные тренды. А для музыки я вижу вот такую одежду. Потом, возможно, будет что-нибудь другое.

- Если вы не на сцене, то одеваетесь более сдержанно или поддерживаете ту же линию?

Валентин: — По разному. Бывает так, что одеваемся экстравагантно и в обыкновенной жизни. Но бывают ситуации, где это неуместно. А так еще с детства, где-то с лет 14, когда делали первые шаги в музыке, мы пытались уже так одеваться. Я помню, когда у меня был абонемент и я ходил в филармонию, то надевал большие брюки-клеш и женские мамины рубашки, которые иногда приходилось надеть задом наперед, потому что там был вытороченный вырез. Хотя сейчас в жизни я уже меньше с этим играю, но все равно бывает. Все же в мужских отделах обычных магазинов не найдешь, что мне визуально нравится.

– Где тогда вы берете эту одежду?

Валентин: — Находим их в костюмерных. Иногда берем в аренду. У нас есть люди, которые помогают этому. К примеру, наша стилист Таня. Она часто отвечает за наши визуальные проявления. Ходит и ищет нам одежду. Есть также Родион, держащий свою костюмерную в центре Киева. Но раньше сверхсложно было найти такие вещи, чтобы ярко и красиво выглядели, но сшитые для мужчин. Первое, что мы купили для меня, мы нашли на блошином рынке. Хотя можно еще и сшить.

Даниил: Есть еще секонды.

О братских отношениях

- Не смотря на то, что вы близнецы, выглядите как антагонисты. Когда разрабатывался ваш имидж для выступлений, как и почему решили, что вы будете выглядеть совершенно по разному?

Даниил: — Мы двойняшки. А причина разногласия довольно проста, она кроется в естественности процесса. Мы с братом совершенно разные люди, максимально. Наши визуальные проявления исходят именно из этого. Если мы начнем с этим играть и говорить то, что мы близнецы, сразу будет ощущаться, что здесь что-то не так. Мировоззрение у нас разное, а конфликт интересов между нами очень серьезный. В композиторских вопросах так же. Конечно не такой, как между Леноном и Маккартни. Но он существует внутри нас. Поэтому мы стараемся делать на сцене так же, как и в жизни. Это не метаморфозы ради Евровидения.

– Если вы настолько разные, то откуда берется взаимопонимание?

Валентин: — Иногда я сам не понимаю, как мы получили конечный результат. В этом есть и заслуга Феди, тоже имеющего право голоса. Он может все это привести к некоему балансу. Поэтому мы очень учитываем его в этом плане, он всегда участвует в аранжировке. Кроме того, всегда есть саундпродюсеры, которые влияют на окончательное решение и вносят свои коррективы. Так и пропадают наши раздоры между собой, потому что третий человек дает свое финальное решение. Но в жизни это тоже может быть препятствием, потому что отношения между братьями это вообще такая интересная штука. Особенно между близнецами или двойняшками. Я думаю, что наша сепарация, которая произошла в 17 лет, когда мы перестали жить вместе, очень помогла сохранить взаимопонимание. Ибо, как показывает практика, проживание на одной территории большое время приводит к конфликтам.

- Так вам нужен третейский судья?

Валентин: — Я думаю, что третейский судья не обязателен. Мы и вдвоем решим свои конфликты. Хотя у нас есть проблема с затягиванием некоторых процессов. Поэтому мы действуем иногда медленнее, из-за постоянных изменений и борьбы мнений.

О сложности собственной музыки

- Ваша музыка не для массового слушателя, вы готовы идти на компромиссы ради того, чтобы аудитория фанов увеличилась?

Федор: — Я бы сказал, что такое понятие как компромисс у нас присутствует исключительно в рабочем процессе создания музыки, и в основном касается нас троих и нашего саундпродюсера, который выступает определенным фильтром всех наших музыкальных мыслей. Так что идти на компромисс ради увеличения аудитории мы не планируем, думаю, это будет просто нечестно по отношению к нам самим. А то, что наша музыка не для массового слушателя этот вопрос довольно спорный, мы абсолютно поп-группа, хотя и отличаемся в некоторых аспектах от других.

Даниил: — Мы стараемся работать так, как группа Genesis у которой были периоды сложного арт-рока и поп-музыки. Но в обоих периодах были интересны песни. Мы с Валей слушали разную музыку и любим играть для массового слушателя. Поэтому стараемся и в поп-музыке находить что-то свое. Мы на пути к этому, поэтому я и не сомневаюсь в том, что мы делаем. Я не считаю, что наша музыка не для слушателя. Она постепенно будет меняться так, чтобы мы не теряли к этому интерес, но чтобы она была доступна более широкой общественности. Дело не в деньгах – мы хотим, чтобы как можно больше людей считали нашу музыку саундтреком своей жизни.

Валентин: — Дело еще и в том, что какие-то альтернативные музыканты говорят, что не хотят "зашквариваться". Но кто сказал, что все они могут сотворить более простую музыку. Те же Genesis просто доказали свою профпригодность. Они показали, что могут производить не только эпическую музыку, но и подстроиться под формат MTV. Так же сделали в свое время группы Yes и Bee Gees. Хотя были и те, кто не смог этого сделать, несмотря на очевидную необходимость. У меня много друзей из консерватории и некоторые из них не могут делать проще. Кстати, мы никогда ничего слишком сложного и не релизили. Хотя было старое творчество, в котором были лишние элементы. Так что, вряд ли мы уже вернемся к тому периоду сложной музыки, как у Genesis. Собственно, я считаю, что он для нас и не начинался. Мы находимся где-то посередине. А что касается упрощения, то я стараюсь эмпатично на все это реагировать. Не скрою, что читаю то, что о нас пишут. Мне смешно от некоторых сравнений. Например, с The Beatles. Я сам их обожаю, но ни в чем мы на них не похожи.

- Насколько вам важно мнение большинства и как вы видите свою аудиторию, готовы ли вы под нее подстраиваться?

Даниил: — Это как палка о двух концах. Конечно, в первую очередь мы отталкиваемся от себя. Но мы понимаем человека, который слушает более массовую музыку, потому что у нас есть опыт, который мы набирали годами. Как оно будет дальше? Подстраиваться под слушателя, конечно, мы не будем, потому что это история о нас и о том, как мы видим музыку. Но я не могу сказать, что мы не будем стремиться к каким-то более понятным форматам. Например, песня, которую мы мделали для Национального отбора на Евровидение, адаптирована для этого конкурса. Некоторые вещи мы упростили. Поэтому это уступка перед массовым слушателем, но мы себе при этом не изменяли. В дальнейшем мы так и будем работать, а к чему это приведет, сейчас сказать сложно, мы еще достаточно молодые.

Валентин: — Здесь еще вопрос, что есть предательство себя? Например, мы будем делать коллаборации с другими артистами, чтобы наша аудитория становилась шире.

- Вы уже смогли обеспечить себя своей музыкой или приходиться параллельно где-то работать — чем занимаетесь, кроме музыки?

Валентин: — У нас в этом плане специфическая группа, потому что у нас большая затратная статья. Мы зарабатываем деньги разными путями и живем не на музыкальные деньги. Даня работает в сфере рекламы, я в сфере продаж и это никак с музыкой не связано. Только Федор работает исключительно в музыкальной сфере.

Федор: — Я обеспечиваю себя музыкой с 18 лет, даже раньше, и никогда не зарабатывал на жизнь чем-то другим. Это концерты, сессионные записи на студии, сейчас основой заработка является преподавание барабанов. Что касается прибыли именно от нашей группы, то она пока не настолько покрывает мои потребности, но я уверен, что это только вопрос времени.

Валентин: — Может для вас это будет открытием, но сейчас есть много артистов, у которых много подписчиков, просмотров и находятся в зените славы, но все равно еще где-то работают, потому что денег не хватает. Есть много музыкантов, кто именно на этом и ломается. Трудно ли совмещать музыку и другую работу? Да, это очень тяжело. Но мы уже к этому привыкли. Нам уже по 27 лет из которых восемь мы занимаемся Ziferblat. Просто я для себя принял решение, что этим следует заниматься.

- У вас есть музыкальное образование, чем вы "самоучки"?

Федор: — Так или иначе, я занимаюсь музыкой с 5 лет. Мечтал играть на барабанах с момента, когда побывал в художественной мастерской отца, где стояла установка. Но в детской академии искусств, куда меня отдали родители, не было класса по игре на барабанах, ведь это "неклассическое" направление в музыке. Поэтому я учился играть на разных инструментах, а позже получил высшее образование. Есть диплом бакалавра по специальности "ударные музыкальные инструменты". Но основы игры именно на барабанах я получил по вечерам по просмотру YouTube-уроков. Хотя, конечно, без музыкального бэкграунда это было бы гораздо сложнее.

Даниил: — У нас с Валей нет высшего музыкального образования, только средняя музыкальная школа. Но в ней мы не получили достаточно информации, которая помогла бы нам развиваться. Все что мы знаем – это результат самообучения. И для меня это плюс, потому что я не стал ремесленником. Я музыку понимаю по-своему, по детски, поэтому до сих пор совершаю ошибки и не понимаю каких-либо структур. Но, поскольку я не воспринимаю все это ремесленничеством, то воспринимаю все гораздо легче. Музыкальная школа для нас оказалась профанацией.

Валентин: – Хотя мы получили большой опыт в классической музыке. В то время нам больше нравилась не песня как формат музыкального произведения, а музыкальная палитра. Когда я учился сольфеджио, я говорил, что никогда в жизни не буду музыкантом, а буду юристом, как мой отец. Но потом понял, что хочу заниматься именно этим, чтобы там не было.

- Насколько сильно на вас сейчас влияет война — изменила ли она вас и повлияла на творчество?

Даниил: — Война влияет на все, что мы делаем, но шансов показать те произведения, которые написаны под ее влиянием у нас еще не было. Ибо вышедший в прошлом году альбом "Преобразование" не пропитан темой войны, потому что его основная часть была сделана в 2017-2019 годах. На мой взгляд, по-настоящему рефлексировать на такую тему как война лучше у людей получается уже после ее окончания. Когда есть о чем подумать более общо, когда не отвлекаешься на более эмоциональные решения. Авторы рефлексировавшие на Первую или Вторую мировую войну чаще делали это уже после них. Художникам нужно время, чтобы зафиксировать это время талантливо, чтобы это имело эстетическую ценность.

– Правилами Евровидения запрещено на сцену выводить любых животных. Но если бы это можно было делать, то с каким бы животным вы вышли и почему?

Даниил: — Я не люблю использовать в номерах животных, мне и цирк не нравится, потому что там заставляют их делать то, что им не естественно. Но если без морализаторства, то мы бы поступили так, как одна из наших любимых групп Emerson, Lake & Palmer, когда они вывели на сцену льва. Это было какое-то шоу, где сидел на сцене лев, не имевший никакого смысла на сцене. Я думаю, что он у нас был бы украшением — пусть немножко обуздает тех пьяных зрителей в пабе, которые пытаются вылезти на сцену.