Год неизвестности: наша коллега Ирина Левченко и ее муж с мая 2023 находятся в плену россиян

Российским силовикам уже не нужны поводы, чтобы прийти с обысками, остановить и задержать кого-то на улице

Несмотря на все попытки добиться освобождения журналистки Ирины Левченко и ее мужа Александра, задержанных россиянами 6 мая 2023 года в оккупированном Мелитополе, супруги до сих пор в плену. При этом так и неизвестно ни их точное местонахождение, ни состояние здоровья, ни причины заключения. "Телеграф" продолжает следить за историей и напоминает, как она развивалась.

Забрали прямо с улицы

После оккупации Мелитополя в первые дни полномасштабного вторжения россияне почти сразу начали проверки, задержания и аресты местных жителей. В первую очередь под пристальное наблюдение попадали как люди, причастные к армии или правоохранительным органам, бюджетники (прежде всего педагоги), журналисты, так и рядовые граждане с активной общественной позицией. Кого-то после "разговора" с представителями ФСБ, иногда сопровождавшегося пытками и содержанием "на подвале", отпускали. Но чаще горожане просто исчезали на определенный период, пока оккупанты не придумывали версию, в чем можно обвинить задержанных.

А чем дольше продолжалась оккупация, тем меньше поводов требовалось российским силовикам, чтобы наведаться домой к мелитопольцам с обысками или остановить и задержать кого-то прямо на улице. Именно таким образом, насколько известно родным, и попали в их руки Ирина и Александр Левченко . Оба на тот момент вели жизнь обычных пенсионеров, но чем-то заинтересовали оккупантов.

— Когда мы собирались с дочерью уезжать из оккупации, предлагали Ирине с мужем присоединиться к нам, — говорит сестра Ирины Елена Руденко. – Но она не захотела и нас отговаривала. Во-первых, тогда никто не думал, что война настолько затянется, и были большие надежды, что Мелитополь вот-вот освободят. Во-вторых, сестра была уверена, что они с мужем никому не нужны, потому что занимаются исключительно домашними делами, ездят на дачу, гуляют по городу, проводят время с внучкой и все. Но случилось по-другому.

Последний раз мы переписывались с Ирой утром 6 мая – это было обычное семейное общение. Потом я несколько раз ей написала, но ответа уже не получила. По этому поводу не волновалась, потому что связь в городе была нестабильна и Интернет время от времени пропадал. И только где-то через неделю выяснилось, что их "взяли" через несколько часов после того, как мы контактировали. Знакомые видели, что они "общались" с российскими военными в одном из районов города, и после этого Ира и Саша исчезли.

Когда стало ясно, что супругов Левченко задержали россияне, их друзья в городе пытались выяснить, где именно их содержат. Но стандартно никакой информации об этом получить у окупантов не удалось. Не сбылись и надежды, что Ирину и Александра подвергнут проверке, которая, по опыту других задержанных, могла продолжаться до 30 дней, а затем отпустят.

Лишь впоследствии Александр смог передать записку, в которой сообщил, что ждет суд, потому что его обвинили в терроризме. В тот момент он еще содержался в одном из мест заключения городе. Так же как и Ирина, хотя супругов и разлучили в день задержания. Как рассказал нашему изданию один из мелитопольцев, также побывавший в руках россиян, он пересекался с бывшей журналисткой в одной из импровизированных тюрем Мелитополя. Это был конец мая — начало июня 2023 года, Ирина чувствовала себя хорошо, насколько это было возможно в тех условиях, во время коротких разговоров сообщила, что ее задержали за то, что очень любила Украину. Наша коллега надеялась, что скоро окажется на свободе.

— До полномасштабного вторжения я общалась с семьями крымских татар, арестованных на полуострове. Они хотя бы имели возможность узнать, где и что с их родными, к делам допускали адвокатов, — вспоминает бывшая коллега Ирины по работе в мелитопольских медиа Юлия Иванова. — В случае с оккупированными после 24 февраля 2022 года территориями ситуация более сложная. Люди просто исчезают, семьи не имеют о них никаких вестей месяцами, а россияне даже не признают свою причастность к задержанию.

Часть из таких гражданских лиц затем "легализуют", предъявляя им обвинения в различных преступлениях, наказывают по законам РФ и отправляют в российские лагеря и тюрьмы. И если с военнопленными есть правила содержания, четкие алгоритмы обмена и они происходят, то в случае с обычными жителями временно захваченных городов существуют большие проблемы. Но мы все очень надеемся, что ситуация изменится и все гражданские будут на свободе, и Ира с Сашей тоже. Тем более что Ира пообещала приехать ко мне в гости в Норвегию и я верю, что она выполнит свое обещание, — говорит Юлия Иванова.

Сознательное поведение россиян

За год с момента задержания Ирины и Александра Левченко российская сторона так и не обнародовала их истории, как это было с другими гражданскими заложниками. Многие из них были сделаны фигурантами уголовных дели и обвинены в действиях против оккупационного режима. Например, Владимира Зуева, Андрея Голубева, Игоря Горлова, Юрия Петрова и Александра Жукова судят за якобы планирование взрыва на месте выдачи гумпомощи в Мелитополе. А на Ярослава Жука "повесили" организацию покушения на самозванку — "директора департамента образования" Елену Шапурову. А полковника Сергея Бутнаря обвиненили в шпионаже.

— То, что об Ирине и ее муже россияне не предоставляют никакой информации — сознательное поведение. Она может свидетельствовать, во-первых, что против конкретных лиц, удерживаемых оккупантами, не заведены никакие уголовные дела, они не пленные и не были переданы для дальнейшей формализации их статуса (например, как "противодействовавшие СВО"), — объясняет председатель Объединения родственников политзаключенных Кремля Игорь Котелянец. — Их могут использовать для рабского труда, обслуживания российских солдат, могут подвергнуть жестоким пыткам (особенно если это активисты, журналисты, должностные лица). Россия не признает факт удержания человека, если оно как минимум никак не оформлено.

С другой стороны, оккупанты боятся гражданских жителей захваченных территорий, поэтому делают многое для их устрашения. Это наиболее эффективная стратегия для сдерживания большого количества потенциально нелояльных людей, которых они считают угрозой. Поэтому показательно вывозят людей, потом пропадающих без вести. Кроме того, ставят оборудование для прослушивания телефонов (или пропагандируют, что ставят), разжигают рознь в соцсетях, культивируют практику доносов, давят на тех, кто отказывается брать паспорт. Плюс шантажируют тех, чьи родные остаются на временно оккупированной территории, иногда даже заставляют собирать информацию и передавать ее россиянам. В этой ситуции такие люди в позиции заложника, — говорит Игорь Котелянец.

Не помогли сдвинуть дело Ирины и Александра Левченко и многочисленные обращения украинского журналистского сообщества к международным организациям с требованиями освободить бывшую журналистку и ее мужа. Но обычно на россиян мало влияют такие заявления и они действуют по собственным, только им понятным сценариям. Тем временем, украинская сторона продолжает искать пути для возвращения гражданских. Над этим, в частности, должна предметно потрудиться рабочая группа, созданная недавно при Координационном штабе по обращению с военнопленными.

— Это единственная структура, в которую входят представители Координационного штаба, СБУ, Офисов омбудсмена и генерального прокурора, других государственных органов. Привлечены будут и общественные организации, я, например, собираюсь работать в ее составе, — говорит Игорь Котелянец. — Надеюсь, что данная рабочая группа поможет находить новые механизмы освбобождения гражданских. По крайней мере, впервые создан орган, ответственный за данный трек. Заседаний пока не было, ждем созыва первой встречи всех участников.

Не оставляет надежд найти Ирину и бывший ее руководитель — главный редактор "Телеграфа" Ярослав Жаренов.

– Мы оставались на связи даже во время оккупации, хотя с началом вторжения Ирина ушла на заслуженный отдых и журналистскую работу не вела. Мы поддерживали связь просто для понимания, что все живы, все в более или менее безопасной обстановке. В течение года вместе с семьей пытаемся установить, куда оккупанты спрятали Ирину и Александра. К сожалению, освобождение гражданских пленных в условиях такого военного конфликта слишком сложный процесс. Хотя все соответствующие органы об этом случае знают и тоже работают. Но россияне избрали тактику издевательства над семьей пенсионеров. И хуже всего, что таких семей и отдельных задержанных сотни, а может и тысячи, — говорит Жаренов.

Как сообщал "Телеграф", в Офисе генерального прокурора назвали одним из приоритетных направлений на 2024 год привлечение внимания международного сообщества к гражданским лицам, лишенным свободы на временно оккупированных территориях.