Гибель советской субмарины "Комсомолец": как секретность победила человечность

Прошло 35 лет с момента трагедии, однако ее причина до сих пор не установлена

Ровно 35 лет назад, 7 апреля 1989 года в Норвежском море в результате аварии взорвалась и затонула на глубине 1658 метров подлодка Военно-морского флота СССР К-278 "Комсомолец". Это была суперсовременная многоцелевая субмарина 3-го поколения (1980—1995), единственная из проекта 685 "Плавник". И главное – с ядерными боеголовками на борту.

Ей тогда принадлежал абсолютный рекорд по глубине погружения среди подводных лодок – 1027 метров (1985). Корабль на этой глубине оставался бы недосягаемым для любого вооружения вероятного противника.

В результате катастрофы 42 члена экипажа погибли: 23 из них утонули в ледяной воде или остались в подводной лодке на дне моря. 27 моряков сумели выжить.

Эта глубоководная атомная лодка создавалась как полноценный боевой корабль, способный выполнять широкий спектр задач. А именно: поиск, обнаружение, длительная слежка и уничтожение атомных подлодок, борьба с соединениями авианосцев, большими надводными кораблями.

Из-за увеличенной глубины погружения материалом корпуса был выбран титановый сплав. Легкий корпус состоял из 10 бескингстонных цистерн главного балласта, носового и кормового краев, проницаемых надстроек и ограждения выдвижных устройств.

Лишь 9 апреля 1989 года в советской печати было опубликовано сообщение следующего содержания:

"…7 апреля на торпедной подлодке с атомной энергоустановкой, которая находилась в нейтральных водах в Норвежском море, возник пожар. Принятыми экипажем мерами ликвидировать его не удалось. Лодка затонула. Есть человеческие жертвы.

Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и Совет министров СССР выражают глубокое соболезнование семьям, родственникам и близким погибших".

Еще через месяц – 12 мая 1989 года – Президиум Верховного Совета СССР издал указ о награждении всех членов экипажа "Комсомольца" орденом Красного Знамени.

Истинная причина трагедии остается неизвестной, однако версий много. Следственные действия, проводимые прокуратурой Северного флота РФ, происходили в условиях жесткого противостояния руководства ВМФ СССР (а с декабря 1991 года – РФ) и проектировщиков и строителей.

Экспертный совет заседал три года, чтобы сделать первый вывод, который трудно назвать результативным: 604-й экипаж (кстати, не основная, а дублирующая команда во главе с капитаном 1-го ранга Евгением Ваниным) не был достаточно хорошо подготовлен для похода. Допустимый предельный срок в восемь месяцев после последнего выхода в море оказался значительно превышенным. Отправка экипажа без дополнительной подготовки, по мнению прокуроров и экспертов, была едва ли не главной причиной катастрофы.

Однако окончательное решение прокуратурой так и не было принято, и дело было отложено в долгий ящик. Тем более что к тому времени уже развалился Советский Союз…

Следственная группа прокуратуры Северного флота и Военно-технический совет ВМФ более 10 лет продолжали готовить различные документы, где обсуждали скорее вопросы эксплуатации подлодок, регламент, дисциплинарные и всевозможные организационные выводы. Ни один из высоких командиров флота не пострадал и не был уволен.

Наконец, в 2002 году уголовное дело закрыли из-за увольнения из рядов ВМФ прокуроров и "невозможности установления лиц", виновных в катастрофе. Почему произошел пожар, приведший к трагедии, так и остается открытым вопросом, который до сих пор волнует специалистов и экспертов.

…28 февраля 1989 года команда субмарины вышла в море в свой четвертый и, как оказалось, последний поход. Возвращение в порт Североморска близ Мурманска планировалось 31 мая.

Однако на 37-й день похода, 7 апреля, в 11:02 на глубине 380 метров (лодка шла со скоростью 8 узлов -14,816 км/ч) начался отсчет трагедии. Мичман Виктор Слюсаренко рассказывает: "…центральный пульт управления сообщил, что в седьмом отсеке (их всего было семь, соединенных узкими переходами) сильный пожар, большая температура. Дежуривший там матрос (Нодари Бухникашвили. – Авт.) на запросы по рации не отвечал. Как потом выяснилось, он погиб. На обследование отправился один из мичманов (Владимир Колотилин. – Авт.). Задыхаясь в дыму, он успел сообщить обстановку и погиб". Баллоны ЛОХ (лодочной объемной химической системы пожаротушения) были либо не заряжены, либо давление у них было слишком низким. Потому они и не попали в 7-й отсек…

Через 10 минут после аварийной тревоги подлодка начала выход на поверхность, уже после того, как автоматика заглушила ядерный двигатель.

В 11:16 субмарина была на поверхности моря. Через 21 минуту был передан сигнал об аварии, расшифрованный только в 12:19 из-за разрушения систем гидравлики. Моряки продолжали борьбу с огнем. К спасению через два часа присоединились самолет Ил-38 и три плавбазы обеспечения ВМФ. В 14:50 над субмариной барражировали уже четыре самолета, которые держали связь с берегом.

Огонь распространялся. Силовые электрические системы попали в зону пожара. Они были повреждены, и на глубине 150 метров сработала аварийная защита паротурбинной установки. Субмарина потеряла ход. Под высоким давлением начал поступать сжатый воздух, что привело к распространению пожара.

Попытка продуть группу цистерн главного балласта завершилась разрывом трубопровода и через два часа — взрывом. Приказ командира о вентиляции кормы оказался роковым. Герметизация переборок не была выполнена; воздух не выключили (но ведь должны были выключить и воду, и воздух, которые проходят через аварийный отсек).

Несколько моряков к 15:00 уже погибли. Лодка дрейфовала, был небольшой крен на правый борт.

В 16:50 командир субмарины Евгений Ванин передал радиограмму о начале эвакуации. Те, кто уцелел, вынесли раненых на палубу. Но почти сразу корабль начал заваливаться на корму и тонуть. Экипаж настолько плохо знал устройство лодки, что моряки не смогли автоматически открыть спасательные плоты, вытаскивая их вручную.

Из трех аварийных плотов развернули только один. У некоторых моряков не было спасательных жилетов. В 17:08 в районе 6-го и 7-го отсека произошли взрывы; субмарина плавно затонула и легла на глубине 1658 метров. В воде оказалось около 60 человек. Пятеро моряков, включая командира Ванина, успели вскочить во всплывающую камеру, но после ее подъема от разницы давлений сорвало люк и выбросило в море мичмана Сергея Черникова (он погиб). Через открытый люк смог самостоятельно выбраться только мичман Виктор Слюсаренко.

Спасательные контейнеры, сброшенные с Ил-38, также забирали людей. В 18:20 плавбаза "Алексей Хлобыстов" уже находилась у места аварии. Были спасены 30 моряков; подняли также 16 тел…

Реактор подлодки, по объяснениям российских экспертов, был надежно заглушен. Насколько эта информация актуальна на сегодняшний день – вопрос. На дне моря фиксируется превышение уровня цезия-137, а также утечка радионуклидов. На расстоянии 520 километров от побережья Норвегии в нейтральных водах лежит подлодка с токсичным оружием – ракето-торпедами с ядерными боеголовками.

Норвежские экспедиции также фиксировали фантастический уровень радиации близ затонувшей субмарины – в 100 тысяч раз! – хотя большая глубина вроде бы нивелирует угрозу. Впрочем, ни одно государство мира в настоящее время не имеет технических возможностей, чтобы поднять лодку на поверхность моря и полностью устранить угрозу. Все операции по ее подъему остаются на уровне обсуждения экспертов.

Однако моряки-подводники могли быть спасены раньше. Если бы командование ВМФ СССР обратилось за помощью к властям Норвегии сразу после того, как атомоход оказался на воде. И такая возможность предполагалась международными соглашениями. Председатель комиссии по расследованию этой катастрофы Олег Бакланов говорил: "Норвежцы предлагали прислать то самолет, то вертолет. Я думаю, что это была ошибка, надо было воспользоваться…".

Не воспользовались… Секретность для советского руководства была важнее жизни людей. Аналогии с Чернобыльской катастрофой от 26 апреля 1986 года напрашиваются однозначно.