Бывшие зэки при штурме показали себя не хуже добровольцев — капитан ВСУ о рекрутинге в тюрьмах

ВСУ хотят обобщить опыт и эффект от применения бывших заключённых на передовой

Более месяца назад заместитель командира танкового батальона 32-й бригады ВСУ капитан Дмитрий Балабуха ("Танкист") приехал в исправительную колонию в Сумах, чтобы отобрать в свое подразделение осужденных, изъявивших желание воевать в штурмовых бригадах в обмен на условно-досрочное освобождение от отбывания наказания. Из девяти желающих троих забраковал: имели низкие морально-психологические качества и не были достаточно мотивированы.

В ходе разговора с капитаном Балабухой, участником АТО и бывшим заключенным, "Телеграф" выяснил, что призыв на военную службу мужчин, отбывающих наказание в пенитенциарных учреждениях, приостановился. Потому что в ВСУ хотят проанализировать их эффективность на поле боя и сделать следующий подбор более качественным.

Вместо реабилитации в Польше — за решетку

— Те шестеро, которых я отобрал, наверное, проходят подготовку в учебных центрах или даже уже где-то воюют, — высказывает предположение Дмитрий.

34-летний капитан должен был возглавить роту из 120 бывших заключенных. Но процесс набора в бригаду был приостановлен, и Дмитрия вернули на прежнюю должность. Сейчас он со своим подразделением находится в Торецке Донецкой области, где идут самые горячие бои.

— Вряд ли ВСУ удастся кардинально улучшить вопрос пополнения боевых бригад благодаря набору бывших заключенных, — высказывается он по поводу закона о добровольной мобилизации осужденных, принятого Верховной Радой 8 мая 2024 года. — Но если мы сейчас не будем вытаскивать людей из колоний, ситуация с мобилизацией останется критической, и мы вообще перестанем "выгребать" на линии столкновения. Людей на фронте сегодня катастрофически не хватает. Если мы не изменим ситуацию сейчас, то будем держать оборону, пожалуй, в Киеве.

Дмитрий Балабуха – сам бывший заключенный. С начала войны в 2014 году он, банковский работник, волонтерил, но вскоре добровольно подписал контракт с ВСУ. Был зачислен в 72-ю бригаду ВСУ, которая тогда выполняла боевые задачи в Волновахе и Гранитном Донецкой области. Служил командиром танка. Впоследствии его повысили в звании – до главного сержанта роты. Пройдя курсы подготовки в 2016 году, получил офицерское звание младшего лейтенанта и стал командиром взвода.

В 2018-м, после открытой черепно-мозговой травмы, полученной под Авдеевкой, Дмитрий попал в госпиталь. Медики установили ему в череп пластину и готовили к отправке на реабилитацию в Польшу. Мужчине оставалось пройти медико-социальную экспертную комиссию для установления инвалидности. Но он не успел. Вместо реабилитации военный офицер попал на нары Менской исправительной колонии, где отбывают наказание судьи, адвокаты, правоохранители и бывшие военные, впервые приговоренные к лишению свободы и ранее уже отбывавшие наказание в виде лишения свободы. Кстати, статус инвалида войны Дмитрий получил уже за решеткой.

В свое время об этой резонансной истории много писали. Убийство, которое совершил Дмитрий, произошло 10 февраля 2018 года на остановке возле метро "Черниговская" в Киеве. В тот день ветеран АТО ударом ножа в грудную клетку лишил жизни шеф-повара одесского ресторана, боксера Руслана Юрченко. Военный должен был ехать к маме в Прилуки Черниговской области и, пройдя в начало очереди на маршрутку, сказал, что по удостоверению участника боевых действий имеет право на льготный проезд. Это не на шутку разозлило коренастого мужчину из очереди. Он набросился на слабого после операции военного с оскорблениями, повалил на асфальт и стал избивать.

Дмитрий соверсшенно не помнит, как поднялся и в ближайшем магазине купил кухонный нож. Вернулся и нанес своему обидчику удар. Врачи скорой помощи констатировали смерть потерпевшего.

За совершение тяжкого преступления Деснянский районный суд Киева отправил военнослужащего за решетку на восемь лет без лишения офицерского звания. Апелляционный суд снизил срок наказания на год.

До начала полномасштабной войны Дмитрий Балабуха отсидел половину срока. 24 февраля 2022 года его судьба совершила еще один крутой поворот.

Из бывших зэков — в партизаны

— От пгт Макошино, где находится колония, до границы с Россией всего 60 километров, — рассказывает капитан Балабуха. — Поэтому оккупанты уже через день после вторжения поставили напротив колонии свою артиллерию и начали вести огонь в направлении наших войск. Мы, бывшие участники АТО (а нас было там около 40 человек), понимали, что все заключенные — их потенциальные мишени. Они нас либо возьмут в плен, либо расстреляют.

Сразу же начали общаться с администрацией относительно сложившейся ситуации. Мы все как один хотели стать на защиту Родины. И не только атошники, но и большинство других заключенных.

К счастью, администрация колонии нас услышала, оперативно донесла нашу просьбу руководству государства, и уже 25 февраля мы написали заявления на имя президента Украины о помиловании и о присоединении к рядам ВСУ. На следующий день были уже на свободе. К сожалению, никто из местных не мог сопротивляться российским войскам, потому что территориальной обороны там не было вообще.

— Вы, как я понимаю, за пределы колонии вышли в тюремной форме без оружия. Какие из вас воины?

— Начальник колонии свел нас с людьми, которые занимались обороной. Это были местные фермеры и активисты. Они что-то немного патрулировали. Мы присоединились к компании и получили несколько автоматов Калашникова, с которыми проводили партизанские рейды. Некоторые из амнистированных перешли замерзшую Десну и добрались до Чернигова, где присоединились к разным добровольческим батальонам, а я с небольшой группой оставался некоторое время на Менщине. Позже узнал, что только единицы бывших зэков не вступили в ВСУ, а все остальные пошли воевать.

— Как вас восприняло местное население?

— Как своих защитников. Прятали нас у себя. От всех слышали, что наша помощь была очень своевременная.

— В чем заключались ваши задачи?

— Наш координатор собирал информацию о движении российских войск, а мы жгли и взрывали их технику. Оружие врага — преимущественно пулеметы, которые мы снимали с брошенной техники, — становилось нашими трофеями.

Когда россияне заинтересовались украинскими мстителями, местные попросили нас выезжать в Чернигов, потому что, если бы нас нашли, не поздоровилось бы всем.

Те, кто не служил в АТО, у кого не было документов на помилование, но помогал нам, добровольно вернулись в колонию. Тем более что через несколько дней ситуация в той местности стабилизировалась — враг не смог зайти в поселок, потому что переправу через Десну, которую они строили, разбила наша авиация.

Спасение Чернигова и диверсии в тылу

Дальше боевой путь Дмитрия продолжился в специализированном подразделении "Клещи" управления территориальной обороны Чернигова. В составе этого подразделения он 7 марта 2022 года встречал российские колонны в селе Колычевка. "Клещи" усиливали слабые места в обороне, занимались разведкой, диверсиями, заходя в тыл врага, а также эвакуировали людей с оккупированных территорий.

— Колычевка была стратегическим селом. Мы там восемь дней с моей группой и Нацгвардией держали оборону. Благодаря тому, что россияне не взяли этот населенный пункт, Чернигов не оказался в полном окружении, – рассказывает Дмитрий Балабуха.

— Потом оккупационные войска неожиданно отошли от Чернигова. По-вашему, что этому способствовало?

— У украинских защитников не было ни сил, ни средств, чтобы отбить эту территорию. Я думаю, это было политическое решение, определенные договоренности. Просто в один день россияне перестали стрелять, а уже на следующий мы шли по их следам, брали в плен потерявшихся.

— Не было ли к вам предубежденного отношения со стороны военных командиров из-за того, что вы имели судимость?

— Думаю, все же было. Ко мне сначала относились настороженно. Проверяли, присматривались. Говорили, например: "Ты присоединяйся к нам, и если все будет нормально, если не испугаешься, тогда мы тебя оформим". Может, не знали, как это правильно сделать… Но в конце концов все стало на свои места. Главное же – военный профессионализм.

— Сейчас ворота исправительных колоний открыты перед желающими присоединиться к рядам ВСУ. Чем люди мотивируют свое желание воевать на "нуле"? Это правда, что их принимают только в специализированные штурмовые отряды?

— Да, из них готовят штурмовиков. Общаясь с теми, кто готов идти в бой и кого уже отобрала ВВК в местах лишения свободы, я задавал им провокационные вопросы: "Вам остается досидеть год-полтора, и можете идти домой. Может, вам так будет лучше?" А мне все как один отвечали: "После освобождения все равно пойдем служить в Вооруженные Силы. Так что лучше раньше".

— Насколько известно, сейчас досрочное освобождение получают те, кто совершил преступления только средней тяжести. Вы бы не попали сегодня под эту норму закона?

— К сожалению. Знаете, я отношусь к этому скептически. Мне кажется, нужно призывать все категории осужденных, пригодных к военной службе. Если человек мотивирован, хочет служить, почему его не забрать раньше из мест лишения свободы? Статья, по которой человек получил наказание, не имеет значения – воровство или убийство. Ему нужно дать шанс реабилитироваться перед социумом, семьей, перед собой…

Когда зэки становятся бесстрашными воинами

— Почему, по вашему мнению, прекратился активный набор в ВСУ бывших зэков? Решили присмотреться к тому, как они ведут себя на поле боя, как когда-то к вам присматривались?

— Действительно, есть такое мнение. Было сформировано несколько подразделений, теперь военное руководство хочет посмотреть, как они будут воевать, оправдают ли надежды, которые на них возлагали. Если новосозданные подразделения проявят себя хорошо, то следующий набор, думаю, пройдет быстрее и качественнее.

— Кто проводит отбор среди заключенных?

— Определены новые процедуры набора и определены люди, которые будут этим заниматься. Командиры подразделений уже не будут ездить по колониям. Эти вопросы передали центрам призыва. Боевым подразделениям просто остается ждать подготовленных кадров.

— Многие осужденные имеют опыт обращения с оружием, прошли, как и вы, через АТО. То есть это качественный резерв для пополнения боевых подразделений, который еще не задействован полностью…

— Мне не раз приходилось общаться с осужденными офицерами полиции в прошлом и военными спецподразделений на тему их участия в сегодняшней войне. Это готовые военнослужащие, потому что у них уже есть подготовка, и довольно неплохая. (Хотя без прохождения через учебные центры в зону боевых действий никто не попадает.) Это люди, которые хотят, могут и умеют воевать. И в этом большое преимущество такого набора. Мне как командиру было бы проще работать с таким пополнением, чем с насильственно мобилизованными.

— С людьми, которые убивали, вам было бы проще?

— Как бы это плохо ни звучало, но да. Потому что они побороли этот страх, перешагнули какую-то линию и смогут показать себя на фронте бесстрашными воинами.

— Уверена, вы знаете, как воюют бывшие заключенные.

— Слышал разные отзывы — как положительные, так и отрицательные. Говорят, уже были случаи СОЧ (самовольного оставления части). Но я не вижу в этом чего-то необычного. СОЧ – это неединичное явление в армии. Бывшие зэки – это не ро́боты без эмоций, они такие же люди, как и все. Это срез общества. Сказываются физические и морально-психологические нагрузки. Некоторые, увидев смерть, в состоянии аффекта могут принять решение, что лучше сидеть в колонии. Но, думаю, в процентном отношении СОЧесников среди бывших зэков не больше, чем среди других мобилизованных.

Слышал, что в некоторых бригадах было неудачное применение экс-заключенных: одна рота показала успешные показатели, а две — отрицательные.

— Вы должны были возглавить роту из 120 бывших зэков. Правильно ли, как думаете, формировать такие однородные подразделения?

— По-моему, это большая ошибка руководства Вооруженных Сил. Тех, кто получил условно-досрочное освобождение, нужно интегрировать в боевые войска. Если таких военных, которые вышли из зоны, пусть даже они будут хорошо обучены, посадишь на позицию, и ее начнет, к примеру, плотно накрывать вражеский минометный огонь, то один из них может сказать: "Хлопцы, ну его нафиг, нас тут убьют", — и тогда сработает стадный инстинкт, все просто оставят позицию.

А если среди них будет один "битый волк", который этих обстрелов пересидел уже множество, он скажет: "Да нет, чуваки, сидите, это все нормально, это еще "цветочки". И они будут сидеть. То есть в одной и той же же ситуации можно добиться прямо противоположного результата, если правильно расставить людей.

Поэтому я считаю: готовить отдельное подразделение из бывших заключенных можно, но в бой вводить их по частям в составе обычных подразделений. Так поступила, кстати, Третья штурмовая бригада. Ее командование создало и подготовило батальон из бывших зэков, а когда вводили в бой, то "разбавили" свои силы этими ребятами. И результат, как мне говорили, был просто поразительный. Парни сражались очень сильно. Да и при подготовке показали крутые результаты. Их инструкторы отзывались, что они зарекомендовали себя лучше добровольцев.

Надеюсь, этот опыт будет учтен в будущем…

— В конце разговора хочу услышать от вас ответ на вопрос. Четыре года, проведенных в колонии, вы расцениваете как вычеркнутые из жизни или как приобретенный жизненный опыт?

— Конечно, как жизненный опыт. Тяжелый-тяжелый опыт. Если человек не осознает своих ошибок, это уже потерянный человек. Я так полагаю. К сожалению, война накладывает на каждого ее участника большой негативный отпечаток, и будет еще немало случаев, когда их будут судить за совершение тяжких преступлений. Потому что психика практически у каждого сломана.

Но извините, здесь "подарки" от врагов прилетают, только вот что-то с самолета сбросили, пойду разбираться…

Фото предоставлены Дмитрием Балабухой и из открытых источников