Родители изменят свое мнение: член образовательного комитета ВР о трансформации школ, реформе вузов и зарплатах учителям

После реформы у старшеклассников вместо 20 будет 12 предметов

Учебный 2023/2024 год подходит к концу. А уже со следующего нардепы готовят целый ворох образовательных реформ: изменения в финансировании высшего образования, индивидуальные траектории, переформатирование заведений среднего образования и их профилизацию.

Чего ждать от масштабных реформ? Не будут ли родители, ученики и местные власти саботировать их? Готовы ли вузы работать по-новому, и когда ждать повышения зарплат украинских учителей? На эти и другие вопросы в интервью "Телеграфу" ответила народная депутат, секретарь комитета ВРУ по вопросам образования, науки и инноваций Наталья Пипа.

— Наталья, когда я разговаривал с министром образования на тему возвращения наших педагогов из-за границы, Оксен Лисовой мне сказал, что стратегия возвращения достаточно проста — выиграть войну . Трудно с этим не согласиться, однако, возможно, в Верховной Раде есть более конкретные предложения и механизмы?

— До широкомасштабного вторжения в Украине было наибольшее количество учителей по отношению к детям. В Европе от 10 до 14 детей на одного учителя, а у нас на одного педагога приходилось девять детей (в городах 12, а в сельской местности — около шести). Еще нужно учесть, что у нас выбыло большое количество детей за границу. Мы не знаем, когда они вернутся и чем дольше идет война, тем меньше шансов, что они вернутся. Соответственно, нам нужно анализировать, сколько учителей нужно и по каким предметам.

У нас проблемы с учителями математики, физики. Например, в старших классах физику и химию преподают полностью всем детям. Академические и профессиональные лицеи предполагают, что каждый погружается в выбранную специальность. То есть кто-то из учеников будет знать физику или химию еще лучше, чем его учат сейчас, а кто сосредоточится на других предметах. Этот подход важно учитывать при моделировании будущего образования и планировании количества учителей.

И от этого зависит общая стратегия, нам ведь нужна статистика, исследование, сколько детей остается в Украине, сколько за границей, сколько учителей здесь, сколько уехало. И дальше можно будет уже моделировать, что нам нужно делать, сколько и кого возвращать. Но это большой объем работы, а министерство в первую очередь работает на детей и учителей, которые здесь. И это правильно, ведь мы все находимся под рисками бомбардировок. Ключевое, нужно сохранить ментально здоровыми и позаботиться о безопасности наших детей и учителей в Украине.

— Исследования относительно выехавших и оставшихся не проводили?

— Это не совсем исследование. Приблизительная статистика есть, но окончательно определить невозможно. Люди мигрируют в разные страны, часть возвращается в Украину. Пока нет победы и над нашими домами летают ракеты, мы не можем знать, сколько точно у нас детей. Приоритет министерства – сохранить детей здесь.

— Тогда о безопасности. Много ли у нас учебных заведений, у которых нет убежищ?

— Везде, где можно было сделать самое простое укрытие, там оно уже сделано. И там, где можно было запустить детей учиться оффлайн, это уже сделано. Сейчас ищут пути, как увеличить это количество детей на оффлайне, ведь обеспечить Харьков, куда С-300 прилетает через несколько минут, полноценно невозможно.

— Ваш коллега по комитету Сергей Колебошин говорил, что зарплата учителей в Украине после победы может возрасти до 40 тысяч . Объясните, откуда взялась такая цифра? Она вообще реальна?

— Где пути роста, я не знаю, разве что будем привлекать средства из-за границы. Мы на образование тратим 7% ВВП. Это очень высокий процент по сравнению с большинством стран, но проблема заключается в том, что у нас ВВП низкий в абсолютных величинах. Так что я не вижу, где есть возможность дополнительного роста зарплаты без привлечения средств из-за границы. Способности госбюджета платить 40 тысяч гривен каждому учителю я не вижу.

— На днях Верховная Рада поддержала законопроект о реформировании системы высшего образования в контексте индивидуальных образовательных траекторий. Объясните, как это будет работать на практике? И, самое главное, смогут ли вузы эту практику внедрять?

— Со всего моего общения с университетами — смогут. Будет непросто, они ведь еще не до конца понимают, как это делать.

Как это будет смотреться на практике. Сегодня группа, а не студент, является соискателем знаний. Соответственно, программу разрабатывают для группы. Притом что большинство студентов даже не знают, что уже сегодня группы тоже могут выбирать вариативные предметы, а им часто университет просто дает расписание, и они согласно расписанию живут.

Студент будет идти на определенное направление и выбирать специализацию. К примеру, хочешь быть инженером, а чего именно? Идешь на общую инженерию, а после этого периода обучения выбираешь специализацию.

Сначала, конечно, не будет очень много дисциплин, которые можно будет выбирать, ведь университеты должны просчитать экономическую целесообразность, сколько должно быть минимально студентов, чтобы читать тот или иной курс. Не будет так, что любой студент, какой себе захотел курс, тот ему и будут преподавать. Нет. Будет определенный перечень обязательных дисциплин, где он будет получать знания академической группой, а затем перечень дисциплин, которые университет предложит для того или иного направления. Все будет начинаться с более простых предложений, а дальше уже просчитываться. Это точно даст большую академическую мобильность, существующую в Европейском Союзе.

— Что касается реформы финансирования высшего образования. Почему некоторые университеты ее не поддерживают?

— Потому что надо работать по-другому, а по-другому работать всегда людей пугает. Эта реформа направлена на то, чтобы реально реагировать на требования рынка труда. У нас фактически не проходил пересмотр госзаказа во времена независимой Украины. И сегодня рынок труда должен диктовать, какие профессии и специальности ему нужны, а у нас университеты предлагают на кого они могут учить и какие специальности. То есть, идет очень большой разрыв между обучением и реальным рынком труда. А модель реформы будет конкурентной, будут воплощены рыночные механизмы. Это фактически деньги ходят за студентом.

Грузия полностью ввела принцип "деньги за студентом" и студенты выбирают лучшие специальности и университеты. В итоге в Грузии исчезли в достаточном количестве специальности, которые нужны государству, например, учителя. Мы сохранили полный госзаказ и необходимые специальности госзаказом мы всегда сможем регулировать.

Для ректоров эта реформа будет означать, что многое нужно перекраивать, менять в учебном процессе. Университетам, востребованным, известным, в принципе ничего не угрожает.

Ни в одном государстве мира ни на что нет достаточно средств, но у нас реально их немного. У нас есть 48 млрд. гривен на высшее образование. На следующий год будет 48 млрд плюс уровень инфляции. И так каждый год. Соответственно, мы должны эти деньги эффективнее использовать. Значит, дать деньги тем, кто умеет лучше учить. Эта реформа и дает возможность показать, какие университеты, кафедры, каким специальностям учат лучше, конкурентнее. А конкуренция страшит тех людей, которые не привыкли работать в условиях конкуренции.

— А не стоило ли бы для начала ввести пилотный проект?

— Когда реформируешь всю систему, не можешь предложить пилотный проект. Надо посмотреть, как вся система будет взаимодействовать в общих границах, а пилот – это будет выборка и она не сработает.

— Когда же будет принят этот законопроект?

— Скорее всего, в мае. И в июле будут результаты НМТ (Национальный мультипредметный тест. — Ред .) и уже будет возможность выбирать. Каждый абитуриент будет иметь "Кабинет студента", где будет написан как он сдал НМТ и в зависимости от специальности сможет выбрать университет. Будут две группы: востребованные государством. Это медики, учителя, инженеры определенных специальностей, которым покрывают 100 процентов [оплаты] на образование.

Вторая группа – каждый будет видеть в кабинете расчет, сколько он получил средств, и выбирать определенную специальность. Причем специальность в разных университетах будет по-разному стоить (хотя это и сейчас так). Выбираешь ли ты специальность в университете, который лучше учит, но дороже, и ищешь, как привлечь дополнительные средства (государственными кредитами или собственными средствами). Или ты выбираешь ту же специальность, но в университете, который менее престижен, или иначе учит.

— Реформа среднего образования. Сейчас наблюдаем сопротивление общин, родителей, которые не хотят, чтобы их школы становились профильными, не хотят переводить детей в другие учебные заведения. Не ожидаете ли массового саботажа реформы на местах?

— Саботирование родителями и детьми не будет. Реформа может быть саботирована директорами, учителями, управлениями образования. Здесь основной вопрос профилизации и какой она будет. Родители увидят результаты, что, во-первых, будет лучше образовательная среда, школы будут лучше смотреться. Во-вторых, дети и родители увидят, что бывают хорошие кабинеты физики и химии, потому что создать в трех школах в районе хороший кабинет физики и химии гораздо сложнее.

Сейчас ребята в старших классах учат от 17 до 20 предметов. Когда они увидят после профилирования, что могут учить 10-12 предметов, они уже почувствуют разницу. Когда школа сможет сделать, чтобы дети готовились к ЗНО без репетиторов, тогда родители смогут оценить эту реформу. Если вы не хотите, чтобы ваш ребенок уезжал потом в Польшу, дайте ему возможность ездить в районный центр в лицей. По такому пути пошла Польша, Германия, Великобритания, США. Когда ребенок имеет часть обязательных предметов, а часть — в рамках начальной профилизации, где есть финансовая грамотность, сексуальное образование, где есть какие-то прикладные вещи, тогда родители меняют свое мнение.

— А кто будет отвечать за профилизацию и трансформацию сети среднего образования? МОН, общины на местах? Кто будет принимать окончательное решение?

— До 1 сентября 2024 года общины должны решить, как они это видят в пределах своей территории, области, а область должна передать эти данные в Министерство образования. То есть общины предлагают, как они это видят и с МОН ищут консенсус, как будет лучше.

— Недавно обнародовали данные исследования общественной организации "Спільномова", согласно которому ученики первых классов не понимают в среднем 40% услышанного на уроках. Как это объяснить?

— Фактически, это нельзя считать исследованием, это фокус-группа, там очень малая выборка. Во-вторых, проверили детей только на украинский язык, а если бы проверили их на русский язык или английский (в зависимости от того, какой для ребенка первичный), то мы не знаем, какой бы там был уровень понимания услышанного. Мы должны учесть, что это поколение меньше коммуницирует и больше уходит в гаджеты. И здесь мы видим угрожающую тенденцию, которую нужно исследовать. Когнитивные способности детей изменяются с эрой гаджетов, и это нужно принимать, и с этим работать.

Другие исследования Андрея Ковалева (соучредитель ОО "Спільномова". — Ред. ), говорят о том, что в украиноязычных семьях дети лучше входят в школьную среду, потому что основной язык — украинский, и они сразу имеют возможность лучше понимать материал и лучше учиться. А потом им легче сдавать ЗНО, а лучший тест ЗНО — это лучший университет и лучшая работа.