Сирия теоретически может помочь Украине: известный журналист о падении режима Асада и планах Путина

Роман Бочкала дал прогноз развития событий

После победы над режимом Башара Асада, сирийская оппозиция ставит перед собой цель создать новую Сирию, где люди смогут жить свободно и без страха. В таких условиях поддержать трансформационные процессы готовы также и страны "Большой семерки" (G7).

Но действительно ли все эти события ведут к глубоким переменам в стране? Как в Сирии относятся к Кремлю и почему новую власть не стоит идеализировать? Об этом "Телеграф" пообщался с Романом Бочкалой — украинским журналистом, военным корреспондентом и общественным деятелем, который неоднократно бывал в Сирии.

"Еще неизвестно, кто будет вести Сирию по пути радикального исламизма"

— СМИ сообщают, что новые сирийские власти полностью меняют политику. В частности, запретили заставлять женщин носить хиджабы, вмешиваться в их одежду или внешний вид. Также запрещено ограничивать работу медийщиков. По вашему мнению, можно ли это считать началом демократических перемен?

— Если говорить о довоенном периоде Сирии, скажем, 15 лет назад, она никогда не являлась страной агрессивного исламизма. Это было достаточно светское государство. Среди арабских стран Сирия, по-видимому, была одной из самых светских. Башар Асад, как и его отец Хафез Асад, никогда не делал акцента на религии. Асад – алавит, а это очень умеренное течение в исламе, далекое от радикализма.

Сирия стала исламистской уже во время войны. Это было следствием влияния внешних игроков, таких как Катар и Саудовская Аравия, поддерживавшие ваххабитские течения. Но это не была официальная политика сирийского режима, даже несмотря на то, что он имел много недостатков и притеснял гражданское общество.

Стоит вспомнить, что гражданская война началась именно из-за подавления протестов. В начале Асад даже допускал демократические изменения, но со временем под давлением силовиков и спецслужб начал сворачивать эти процессы. Это и стало катализатором беспорядков в 2011 году. Однако религиозной почвы у них не было.

Что касается текущей ситуации, то я не склонен идеализировать новую власть. На самом деле, это не "власть" в полном смысле слова. Это скорее военизированная группа, которая воспользовалась слабостью режима Асада.

Более того, если мы говорим о событиях настоящего времени, то не забываем, что организация "Хаят Тахрир аш-Шам" (ХТШ), которая во многих странах считается террористической и запрещенной, происходит из достаточно радикальных исламистских организаций. Она была основана "Фронтом Ан-Нусра".

А "Фронт Ан-Нусра" — это сирийский филиал "Аль-Каиды", который имел очень серьезное влияние в 2012—2014 годах. Затем они развалились, перегруппировались, и появился ХТШ. Поэтому, кто именно будет больше тянуть Сирию в радикальный исламизм, это еще вопрос. И какую карту они будут разыгрывать, тоже вопрос.

Вспомним 2011 год, с чего началась "арабская весна" и к чему это привело в Сирии. Речь идет о ситуации в Египте на площади Тахрир, когда был свергнут режим Мубарака. Тогда к власти пришли "Братья-мусульмане". Мир их тогда воспринимал как демократическую силу, которая свергла диктатора. Да, Мубарак был диктатором, но сказать, что к власти пришли демократы, — нет.

Мое мнение таково: эти повстанцы, ополченцы, или как их еще называют, которые сейчас пришли к власти в Сирии, — это временная сила. Это группа военизированных людей, которые смогли свергнуть режим в определенный момент времени из-за его слабости. Мы видим, что Асад уже фактически не контролировал ситуацию в Сирии. Реальный контроль осуществляли проиранские и пророссийские силы.

Сказать, что пришло какое-то политическое течение вроде "Талибана" в Афганистане, тоже нельзя. Потому что "Талибан" — это организация с более чем 30-летней историей, своими традициями, иерархией. В ХТШ всего этого нет. Это временные игроки, которых, скорее всего, заменят спецслужбы.

На самом деле в Сирии, стране с сильными военными традициями, спецслужбы всегда были костяком управления. И эта структура остается. Даже если изменится название государства, его политическая структура останется под влиянием силовиков и военных.

Сейчас мы видим, как Турция и Катар усиливают свое влияние, поскольку они финансировали оппозиционные группировки, которые свергли режим Асада.

В целом, прогнозировать, какой станет Сирия, еще рано. Я ставлю на то, что ключевой контроль останется за спецслужбами и военными. Политическая структура будет только приспосабливаться к новым условиям. Говорить о демократических переменах пока не приходится. Это глубинный процесс, основанный на десятилетиях традиций этого государства.

"В сирийском конфликте много внутренних и внешних игроков"

— Режим семьи Асада руководил страной более 50 лет. Очевидно, что в стране остались его сторонники. Может ли сейчас начаться война всех против всех?

— Вполне реально. Может продолжиться сегментация страны, ведь действительно Сирия уже давно не существует в своих международно признанных границах.

Часть страны контролируют курды, которые действуют при поддержке проамериканских сил. Другую часть контролируют протурецкие силы, так называемые туркоманы, которых в этом регионе очень много. Не следует забывать, что турецкая провинция Хатай, граничащая с Сирией, также имеет значительную часть тюркоязычного населения.

Территория, прилегающая к Турции, в частности, ближе к Латакии, находится под турецким влиянием. Не исключаю, что Турция постарается сохранить контроль над этой зоной, хотя и не обязательно аннексировать ее. Это может быть какая-нибудь форма автономии или квазигосударственная структура, которая де-факто останется под турецким контролем, а не под властью Дамаска.

Еще одним важным фактором является противоречие между суннитами и шиитами. Например, группировка ХТШ, которая сейчас пришла к власти, состоит преимущественно из суннитов. В то же время Иран, поддерживавший режим Асада через "Хезболлу", представляет шиитов. Эти религиозные разногласия уже стали источником конфликтов, и, несомненно, Иран не оставит попыток сохранить свое влияние в Сирии.

Шииты, потеряв контроль над Дамаском, будут получать поддержку от Ирана. Это может привести к новой сегментации страны уже по религиозному признаку. Если до этого разделение было преимущественно этническим — курды, турки и т.д., то теперь ситуация усугубляется еще и религиозными противоречиями.

Можно провести параллель с Боснией и Герцеговиной, где после конфликта возникли автономные образования по этническим (сербы, хорваты) и религиозным признакам (мусульмане, христиане). В Сирии может произойти подобное: Дамаск может потерять статус центра влияния, а страна распадется на отдельные зоны, которые будут контролировать разные силы.

Кроме того, пустынные территории на востоке, в частности вблизи города Дейр-эз-Зор, до сих пор частично контролируются террористами ИГИЛ. Эти группировки никуда не исчезли и, вероятно, будут продолжать сопротивление. Более того, они могут найти общий язык с ХТШ, ведь обе структуры являются радикальными суннитскими движениями.

Эти процессы развиваются хаотично. За менее чем две недели власть Асада буквально "сложились как карточный домик". Можно предположить, что даже сами группировки, захватившие контроль, не ожидали столь стремительного развития событий и не были готовы к управлению всей страной.

Что будет дальше, трудно сказать. Ситуация остается непредсказуемой, и развитие событий зависит от многих факторов, включая влияние внешних игроков, таких как Турция, Иран или США.

"Сначала Россия воспринималась как союзник, затем как оккупант"

— Понятно, что арабский мир очень разный, но как в целом в Сирии воспринимают Россию?

— Здесь есть несколько контекстов.

Первый контекст. Когда Россия вмешалась в сирийский конфликт, режим Асада уже едва держался. В то время очень агрессивно действовало так называемое "Исламское государство" (ИГИЛ), захватившее Мосул (город-миллионник в Ираке) и сирийский город Ракка, провозгласив его своей столицей. На тот момент Россия имела гораздо лучший имидж, чем сейчас, и ее действия воспринимались как попытка усмирить ИГИЛ, который терроризировал мир жестокими действиями.

Это принесло России "плюсик в карму". Она выглядела как страна, которая помогла остановить ужасную угрозу. К тому же, естественно, что в арабском мире существует определенная неприязнь к Соединенным Штатам, которые поддерживали курдов и имели свои интересы в Сирии. Россия тогда воспринималась как противовес американцам и союзник режима Асада, что тоже влияло на ее популярность.

Второй контекст. За семь лет присутствия России в Сирии стало ясно, что ее главная цель – не помощь стране, а использование ее ресурсов и стратегического положения. Россия расширила свою военную базу в Тартусе, строила новые аэродромы, вводила свои компании по добыче природных ресурсов и фактически использовала Сирию в своих геополитических интересах.

Асад все больше выглядел слабым лидером, не способным обеспечить благосостояние народа. Уровень жизни в стране ухудшался, а Россия не вкладывала никаких ресурсов в развитие Сирии. Это привело к изменению восприятия России сирийским обществом – от союзника до оккупанта.

Сейчас сирийцы понимают, что Асад — лишь вассал России и Ирана, которые бенефициарно используют ситуацию, оставляя страну в состоянии руины. Это в свою очередь способствовало успеху военизированной оппозиции, поскольку народ больше не поддерживает ни Россию, ни ее союзника Иран.

Голос Сирии в ООН есть

— К слову, СМИ писали, что Украина оказывала определенную помощь сирийским повстанцам. Это может быть нам полезно в долгосрочной перспективе?

— Это зависит от того, какой будет политическая власть в Сирии. Если она станет прозападной, то, возможно, это сыграет нам на пользу. Однако я очень сомневаюсь, что такое изменение произойдет в ближайшее время. По моему мнению, Сирия останется в зоне влияния Турции, Катара и других суннитских государств, реализующих свои региональные интересы.

Состояние самой Сирии также не способствует активному сотрудничеству. Страна находится в ужасном, нищем состоянии, и ей точно не до помощи Украине.

Если же говорить о политической поддержке, то в теории Сирия может сыграть определенную роль. Это государство, признанное ООН, которое имеет свой голос в международных организациях. К примеру, Сирия могла бы поддерживать резолюции, осуждающие Россию, или голосовать в пользу Украины в ООН и других структурах.

Возможно ли это? В теории – да. Но практическая реализация зависит от многих факторов, включая изменение политического режима в самой Сирии.

Союз Асада и Путина держится не на доверии

— Свергнутый президент Сирии Башар Асад и члены его семьи получили политическое убежище в Москве. Следует ли Асаду переживать, что его передадут Сирии для справедливого суда? Тем более что Путин — не молодой человек, и рано или поздно в России сменится власть.

— Переживать Асаду точно стоит, ведь Путин — не тот человек, которому можно доверять. Асад уже давно не самостоятельная фигура. Он фактически марионетка в руках своих покровителей – Ирана и России, в том числе самого Путина.

Сейчас его судьба зависит от одного человека — Путина. Будет ли для него это выгодно в ближайшее время? Скорее всего, нет. Но если обстоятельства сложатся так, что у России будет шанс удержать Сирию в своей зоне влияния, возможно, Асад будет оставаться под российским прикрытием. Для России стратегически важные объекты в Сирии – это военно-морская база в Тартусе и авиабаза в Латакии.

Однако важным игроком в этом вопросе также является Турция, которая будет определять баланс сил в регионе. Если Турция согласится на сохранение российского присутствия, Асад может остаться под российской защитой.

На самом деле, я далек от мнения, что Путин может сдать Асада на справедливый суд. Поскольку это стало сигналом для других вассалов Москвы, что их судьба тоже может быть под угрозой. А такой шаг поколеблет уверенность других лидеров, которые сейчас сотрудничают с Россией.

Другой вариант – Асад может попытаться найти убежище в одном из арабских государств. Но в арабском мире его репутация остается достаточно слабой. Асад относится к алавитам, которые не имеют значительной субъектности или поддержки на межгосударственном уровне в регионе.

Поэтому, вероятнее всего, при жизни Путина он будет оставаться в Москве. А что будет дальше – после смены власти в России, – действительно сказать сложно.

"Во время войны в Сирии к украинским журналистам относились враждебно"

— Как давно вы были в Сирии?

— Я бывал в Сирии по меньшей мере пять раз. Почему говорю "по меньшей мере"? Потому что часть этих поездок была не совсем официальной. Когда Сирия уже не контролировала свои границы, я, помню, заезжал со стороны Иордании. Мы попадали в город Деръа, потом заезжали со стороны Турции. Там есть пункт пересечения Рейханлы, недалеко от турецкого городка Килис, и через него мы тоже переезжали, попадая, например, в Алеппо.

Ситуация была такой, что Сирия уже фактически не контролировала свои границы. Поэтому случались такие поездки, но я их не учитываю. Официально я попадал в Сирию через Ливан, пересекая долину Бекаа. Дальше мы ехали на машине и добирались непосредственно до Дамаска. А в первый раз я побывал в Сирии в 2011 году.

Это было начало гражданских беспорядков. И тогда это еще нельзя было назвать войной. Беспорядки происходили на юге страны, в городе Деръа. Мы тогда прилетели самолетом из Украины, и мне удалось увидеть Сирию именно в начале этих событий. Я смог увидеть, какой страна была до войны.

После этого я внимательно наблюдал за событиями в Сирии в течение следующих лет, пока в 2014 году не началась война в Украине и аннексия Крыма. После этого мое внимание, как журналиста, переключилось сюда. К тому же Сирия перестала быть другом Украины. Режим Асада тогда полностью сотрудничал с Путиным.

Сирия начала относиться к Украине враждебно, и, в конце концов, наши страны разорвали дипломатические отношения. Это произошло, кажется, в 2018 году. После этого посольство Сирии в Украине закрыли.

Ситуация в Сирии всегда была для меня интересной. Каждая поездка была уникальной, и я продолжал следить за событиями в этой стране, даже когда мои приоритеты сместились в Украину.