"Ну как не поддерживать мобилизацию?" Лидер "Довіри" в Раде о войне, выборах и общении с Ермаком

Депутатская группа декларирует, что она с властью, но поддерживает не все инициативы

Нынешняя Верховная Рада IX созыва может стать последним собранием, в котором работают мажоритарщики. Новый Избирательный кодекс изменил правила на следующие выборы. Когда они состоятся, никто не может спрогнозировать. Поэтому действующие нардепы из избирательных округов продолжают работать, хоть и немного растеряв свои позиции.

Их голоса всегда были на вес золота. Чтобы иметь больше возможностей, мажоритарщики-самовыдвиженцы объединялись в парламенте в депутатские группы. В действующей Раде таких две — "За майбутнє" и "Довіра".

Как работает депгруппа во время войны, вмешивается ли в ее работу бизнесмен Андрей Веревский и является ли она пропрезидентской? Об этом "Телеграф" поговорил с лидером группы "Довіра" Олегом Кулиничем.

"С Давидом Арахамией у нас дружеские отношения"

— Расскажите, как сейчас устроена работа депутатской группы "Довіра".

— В группе все мажоритарщики, и у каждого есть округа, то есть люди, которые нас выбирали. Сейчас львиную часть времени занимает война и помощь Вооруженным силам. Соответственно, каждый из депутатов выбрал то подразделение, с которым работает. В этом плане все вовлечены в работу на победу.

Могу сказать о себе, чем занимаюсь. С начала войны я помогаю 116-й бригаде территориальной обороны — закупил им на собственные средства более тысячи бронежилетов, где-то 1200 комплектов формы. На первых порах после вторжения была срочная потребность в этом, и я ее обеспечил. В прошлом году я им купил БТР для вывоза раненых. У них такой штуки не было, а она очень нужна. Также это рации, "ночники", тепловизоры, автомобили, беспилотники. Постоянно на связи с руководством бригады. Они звонят, я им помогаю.

Кроме 116-й бригады, еще на контакте с 10-м армейским корпусом — в прошлом году им серьезно помогли по дронам. Помогаю и морпехам. И, в принципе, думаю, что так все мажоритарщики нашей группы постоянно помогают армии.

— Когда была создана ваша группа, вы объясняли, что у вас нет единой идеологии. Но вам лучше быть объединенными, потому что так легче доносить свою позицию в парламенте. Как изменилась ценность создания и работы депутатской группы в Верховной Раде после полномасштабного вторжения?

— Парламент – это площадка для донесения своих мыслей, своей позиции. Мощный мажоритарщик в этом плане, мне кажется, никуда не исчезает, даже в условиях большой войны. Наверное, у всех изменились ценности из-за войны, но людям в областях или округах нужно к кому-то обращаться — глава ОТГ, депутат, если он работает. Работают приемные, работа ведется.

В принципе мы тогда правильно сделали, что создали эту группу. Мы можем доносить свое мнение, какие-то законодательные изменения либо контролировать, чтобы не было худших изменений в законодательстве, в том или ином направлении экономики, аграрной сферы, энергетики. Потому это всегда нормальная история. Если ты не входишь ни в одну фракцию или группу, то у тебя меньше возможностей.

— Как часто у вас бывают заседания группы, где вы согласовываете совместную позицию?

— У нас постоянно работает чат группы, когда уже есть повестка дня парламента, мы это обсуждаем. Каждый законопроект мы анализируем. И непосредственно перед заседанием тоже собираемся.

— Какие спорные вопросы возникают в группе?

— Можем дискутировать по общим государственным вопросам. Насчет веры могут быть дискуссии — некоторые наши коллеги активно поддерживают законодательные изменения против Московского патриархата. Что касается таких вопросов, у нас понятная позиция — каждый сам определяется. Давления нет и не может быть. Это фундаментальные вещи, которые я никогда не делал и делать не буду. Это как раз те вопросы, за которые человек будет отвечать потом перед электоратом.

— Что не изменилось у вашей депутатской группы с момента создания, так это то, что вы до сих пор являетесь дополнительными голосами для фракции "Слуга народа" (СН)…

— Мы еще тогда задекларировали, что мы с президентом. Когда началась полномасштабная война, тогда нельзя было быть не с президентом и вообще не со страной. Но отмечу, что не все инициативы власти мы поддерживали.

— Как происходит сотрудничество с представителями СН? Кто к вам приходит по голосованию за законы?

— Я больше общаюсь с [главой фракции] Давидом Арахамией. У нас дружеские отношения. С [заместителем главы фракции] Андреем Мотовиловцем тоже. Они всегда спрашивают, какова моя позиция по тому или иному вопросу. Я говорю, за какие законопроекты мы не будем голосовать. В большинстве случаев, когда скажем, что мы минус, этот вопрос просто не выносят в зал. В частности, если это касается экономики или каких-то таких вещей.

Есть контакты и с Офисом президента (ОП), с главами комитетов парламента постоянно общаюсь. Я ведь всех знаю. Если что-то важное, они подходят, и мы обсуждаем. Например, [глава комитета по финансам, налоговой и таможенной политике Даниил] Гетманцев, [глава комитета по вопросам социальной политики и защиты прав ветеранов Галина] Третьякова.

Есть чат глав парламентских фракций, какие-то вещи можем проговорить там. Мы ведь планируем порядок работы. Я могу набрать того же [спикера парламента Руслана] Стефанчука или [вице-спикера парламента Александра] Корниенко.

— Но к вам приходят и говорят, что нужно дать голоса за что-то конкретное?

— Такого нет. Просят посмотреть и высказать нашу позицию. А мы тогда говорим, поддерживаем ли это решение. Мы можем дать свои правки, после согласования которых "Довіра" готова поддержать на голосовании. Или мы договариваемся, что первое чтение голосуем, затем вносим правки. Если ко второму чтению наши правки не будут учтены, то голосовать не будем.

— Как часто ваши требования там слышат?

— Механизм таких договоренностей в принципе работает.

— Вы уже упомянули об ОП. С кем там общаетесь?

— Общаюсь больше с главой Офиса Андреем Ермаком.

— Когда вы в последний раз видели Андрея Борисовича?

— Где-то три недели назад. У нас нормальная коммуникация, рабочая.

— Какие вопросы обсуждаете?

— Какие-то глобальные вещи по войне. Мы понимаем, что важные вещи в этом контексте нужно поддерживать. Ту же мобилизацию. Ну как ее не поддерживать?

— Ермак лично просил вас поддержать закон о мобилизации?

— Я не буду конкретно говорить, какой законопроект и кто просил. У нас нормальная коммуникация, мы понимаем друг друга.

— Когда вы последний раз виделись с президентом? В этом году уже была с ним встреча?

— В этом году еще не встречались. Я понимаю, чем сейчас занимается президент — международными проблемами, войной. Поэтому наши вопросы больше связаны с руководителем Офиса.

У меня позиция – если надо будет, меня пригласят и мы там поговорим.

О влиянии Веревского

— Кто сейчас бенефициар вашей депутатской группы?

— Все мы [депутаты группы] и есть бенефициары.

— Я имею в виду, кто финансово поддерживает группу? Ряд крупных аграрных бизнесменов связывают с "Довірой" — Андрей Веревский, Юрий Косюк…

— Почему вы думаете, что кто-то должен финансово поддерживать группу? Полагаю, что это какие-то выдуманные истории. Веревский — мой товарищ, которого я знаю больше 20 лет. У него работает серьезная компания, которая много чего генерирует в агросектор, даже во время войны. Донатит тоже много. Это не значит, что кто-то является бенефициаром группы.

Тот же Косюк — когда-то в его компании работал наш депутат Николай Кучер. Но это ничего не значит.

Все 19 членов группы – это бенефициары группы.

— Веревский через вас пытается проталкивать свои инициативы?

— А у него нет никаких "своих инициатив". Сейчас инициативы – это победа в войне.

— Я понимаю, но аграрный сектор сейчас один из основных в Украине.

— Мы с ним можем обсуждать стратегические вещи, важные для агросектора. Но речь не идет о каких-либо инициативах, поскольку это дело того или иного министерства. У нас была нормальная коммуникация с [экс-министром агрополитики Николаем] Сольским.

Основные задачи сейчас – чтобы мы победили в этой войне, чтобы вернули наши территории. Я думаю, здесь цели сходятся — и у меня, и у Веревского.

— То есть вы можете сказать, что у него нет влияния на депутатскую группу?

— Совершенно никакого. И он не вмешивается в ее работу.

— Известно ли вам что-нибудь относительно его общения с Банковой? Потому что, как мы знаем, Ермак с ним коммуницирует, передает через него какие-то свои пожелания депутатской группе.

— Такого вообще нет. Андрей Ермак, если нужно что-то передать, общается со мной. И мы, повторюсь, нормально коммуницируем.

Возможно, есть глобальное непонимание. У нас есть аграрный сектор, есть крупная компания Веревского Kernel Group. Есть вопросы зернового "коридора", с которым были проблемы из-за обстрелов россиян. Понятно, что есть общение владельца такой компании с ОП и непосредственно с президентом, с профильными министрами. Потому что он может озвучить какую-то свежую мысль, сгенерировать какую-то идею. Совершенно нормально, я считаю.

"Сейчас мы с президентом, по-другому не может быть"

— По нашей информации, ваша депутатская группа и "За майбутнє" поставили условие, что в пленарные дни вы работаете всего четыре часа и несколько дней в месяц. То есть четыре часа проходят, и ваши депутаты покидают заседание.

— У вас недостоверная информация.

— Но действительно так и есть, что большинство депутатов покидает парламент.

— Наши депутаты уходят, когда нас не слышат. Когда-то такая история была. Мы вышли, погуляли. Но потом нашли общий язык.

— Ваша группа состоит из депутатов, которые не проживают в Киеве…

— Да, но все приезжают. В этом отношении у нас дисциплина. Атмосфера в группе ровная, спокойная. Нет никакого вождизма. Я считаю, что это правильно. Когда работа, все должны быть здесь. Все приезжают. Вечером съехались из Закарпатья, Винницы, Полтавы, Запорожья, Одессы. Приехали. Далее – согласительный совет. Встретились, обсудили какие-то задачи. И четыре дня все трудятся.

— То есть, вы хотите сказать, что вы не ставили условия, что работаете несколько дней в месяц по четыре часа в пленарный день?

— Нет, это на согласительном заседании все договариваются, что работаем, например, четыре часа. Когда нужно, мы будем работать до вечера или до ночи.

— Поступало ли вам предложение войти в состав фракции СН?

— Нет, не было. У нас есть наша группа, юридически обоснованная и зарегистрированная. Для чего нам это?

— Чтобы быть одной командой с президентом.

— Да мы и так с президентом сейчас. И по-другому быть не может.

Предложений не было, инициативы от нас тоже не было.

— А объединение с другими депутатскими группами, например, с "За майбутнє"?

— А зачем?

— Иметь более сильную фракцию.

— Во-первых, не обсуждали. Нам достаточно того, что есть. У нас во фракции равные отношения, все люди понятные. Мы перед собой задачу объединения не ставим. Хотя очень многие депутаты хотели бы зайти к нам в "Довіру".

— Откуда?

— Есть внефракционные депутаты, и многие хотят. Потому что у нас хорошая атмосфера в группе.

— Почему вы не берете?

— Какой-либо конкретики не было.

— А есть ли кто-нибудь из вашей депутатской группы, кто хотел бы выйти?

— Нет.

— А по поводу того, чтобы сдать мандат? Есть желающие?

— В группе нет.

— Вы наблюдаете усталость у ваших коллег?

— Какая может быть усталость, когда я постоянно общаюсь с военными и вижу, в каких условиях они работают.

Как морально у меня может быть усталость? От чего усталость? Ты здесь на страну работаешь. Если все сдадут мандаты, кто будет в парламенте? Мы же не останемся без Рады. Это ведь нонсенс.

— Тогда я спрошу о Сергее Шахове — вашем народном депутате, который находится за границей. Что с ним вообще происходит?

— Это лучше у него спросить.

— Подождите. Вы ведь лидер депутатской группы, представителем которой является Шахов.

— У него было лечение, он был где-то в Кыргызстане.

— Кроме лечения, у него еще было уголовное дело.

— Это его вопрос. Поэтому тут лучше с ним говорить.

— А вы как часто с ним общаетесь? Когда в последний раз слышали его, видели?

— На днях говорил. Он спросил, как дела.

— Вы считаете нормальным, что он еще остается депутатом? Не стоит ли ему сложить мандат?

— Это решение он сам должен принять.

— Это влияет на репутацию депутатской группы.

— Я ему рекомендовал это сделать. Во-первых, он мажоритарщик. Он выбирался в округе в Луганской области. Но его округ в оккупации. Тоже такая ситуация. Наверное, для него это тяжеловато. Поэтому тут ему принимать решение. Это вопрос не к лидеру группы, а лично к депутату и Регламентному комитету.

"Если все депутаты сложат полномочия, то кто будет работать?"

— У вас есть еще несколько депутатов в группе, которые потеряли свои округа из-за российской оккупации. Чем они сейчас занимаются?

— Они работают в комитете, в ВСК. Они, в принципе, активно работали с переселенцами. Они активны в сессионном зале. К ним нет вопросов.

— По вашему мнению, таким депутатам следует сдавать мандат? Нужно ли работать дальше?

— Это вопрос к ним.

— Если бы вы потеряли свой округ, что бы сделали?

— Не знаю, что делал бы. Кроме округа, еще есть работа в сессионном зале, помощь военным. Если все сложат полномочия, то кто будет работать? Потому каждый сам принимает решение. Если находишь работу, работаешь эффективно в сессионном зале — голосуешь, выступаешь, вносишь законодательные изменения, генерируешь какие-то законопроекты, то зачем тебе слагать полномочия, когда ты принимаешь важные решения в стране во время войны?

— По новому Избирательному кодексу этот созыв является последним, в котором работают мажоритарщики…

— Ничего страшного. Я уже давно работаю в Полтавской области. И для меня это не проблема. Если будет запрос от людей на таких политиков, как я, тогда буду принимать решение [об участии в предстоящих выборах]. Если честно, не задавал себе такой вопрос, что я буду делать потом. Думаю, что мне есть чем заниматься и будет чем заниматься.

— Отмену мажоритарки вы считаете правильным решением?

— Нам не разрешат иметь мажоритарную систему наши международные партнеры.

— При новом Избирательном кодексе, как считаете, вы бы лично смогли пройти в парламент?

— Вы имеете в виду какую-то политическую силу?

— У вас же есть партия "Довіра".

— Это не значит, что мы будем участвовать в парламентских выборах как "Довіра".

— Как "Слуга народа"?

— Вопрос, будет ли еще СН участвовать. Может, по-другому как-нибудь будет.

Скажу откровенно, предложений очень много. Они были и есть. От разных политических сил.

— Даже сейчас?

— Мне лично постоянно.

— То есть видны какие-то признаки подготовки к выборам?

— Сейчас все занимаются войной. До войны было много предложений. Постоянно есть некий диалог. В парламенте все общаются. Всегда ведутся разговоры с мощными мажоритарщиками, имеющими рейтинг.

— Вы имеете в виду со стороны власти?

— Нет, не только со стороны власти. Я бы сказал, что сейчас вообще нет речи о выборах со стороны власти, они сейчас занимаются войной. И президент, и Офис.