Зачем держать в ВСУ тех, кто не воюет: нардеп об отказниках, повышении "боевых" и аудит Сырского

Принудительная мобилизация не эффективна

Новый законопроект о мобилизации в Украине, который нардепы планировали принять еще ко второй годовщине широкомасштабного вторжения РФ, пока поставлен на паузу. Документ захлебнулся в тысячах поправок, а сами парламентарии практически до конца марта не планируют работать в сессионном зале.

Тем не менее, мобилизация в Украине не прекращается и происходит по старым правилам, что иногда приводит к трагическим случаям. Сколько времени так продлится? Кому действительно нужно обновленное мобилизационное законодательство? Как новый главнокомандующий ВСУ способен "перезагрузить" армию и зачем нужен аудит в Вооруженных Силах?

На эти и другие вопросы в интервью "Телеграфу" ответил народный депутат от фракции "Слуга народа", заместитель главы комитета по правам человека Руслан Горбенко.

"Боевые выплаты можно поднять"

— Вы поддержали законопроект №10449 о мобилизации. Почему?

— С начала полномасштабной агрессии я, по-видимому, уже около 50 раз был на фронте. За это время познакомился с очень большим количеством военных, и прежде чем поддержать этот законопроект, общался как с младшими чинами, офицерами, так и с высшими чинами по их предложениям по мобилизации. Наверное, 90% всех предложений (а законопроект разрабатывали Генеральный штаб и Министерство обороны) поступило именно от военных.

И я поддержал этот законопроект только потому, что услышал от моих друзей, защищающих нашу страну, требование его принять. Это не какие-то "хотелки", это то, что сейчас нужно армии.

— А на чем конкретно настаивают военные на фронте? Это возможность демобилизации?

— Честно говоря, 50% военных спрашивают, когда война закончится. А те, кто служит больше года, спрашивают, когда будет не демобилизация, а когда будет хотя бы ротация. Полноценные ротации за последнее время провели только 10% находящихся сейчас на фронте воинских частей.

Ребята на передней линии дежурят двое суток через двое, или три через три, их отводят на место дислокации у фронта, они отдыхают эти два-три дня, и затем снова поочередно заходят на позиции. А полноценная ротация — когда воинскую часть отводят, как минимум, на два месяца, дают отдохнуть бойцам 30 дней, затем они должны пройти боевое слаживание, обновить свою физическую форму. А в таком темпе ротаций, как сейчас, держать физическую форму очень тяжело. Для этого нам нужно иметь резервы, чтобы полноценно отводить наши воинские части на восстановление. На фронте задают именно эти вопросы, а не "когда вы меня демобилизуете".

Также очень много пожеланий от воюющих ребят касаются того, что они хотели бы получать надбавку за боевые не 100 тысяч гривен, а 200 тысяч. Можно ли это делать? Да можно! И есть такое предложение от главнокомандующего ВСУ Александра Сырского, предложившего президенту удвоить эти выплаты для мотивации ребят, желающих сражаться и воевать.

— А на это есть деньги? Мы же помним, как в прошлом году и эти 100 тысяч гривен "боевых" едва удалось сберечь.

— Бюджет действительно не резиновый и все, что зарабатывает страна, мы тратим исключительно на войну и вооружение. Но в то же время есть "воюющие" в кавычках: отказники и те, кто самовольно покидает часть. У командиров нет возможности заставить выполнять приказ. Командир может написать отчет и того, кто отказался выполнить приказ, просто накажут на зарплату.

Ситуация: человек прошел обучение, его обули, одели, выплачивали зарплату, возили за границу для повышения квалификации и обучения на иностранной технике, а затем человек говорит, что отказывается идти на позицию и выполнять задания. Максимум, что командир можете сделать в этой ситуации просто снять зарплату. А ведь государство рассчитывало на человека.

Я не вижу смысла держать таких людей в рядах нашей армии, лучше эти высвобождаемые средства (они же не будут получать зарплату), направить на дополнительную мотивацию ребят, желающих воевать, защищать свою страну.

— Как заместитель председателя комитета по правам человека, какие риски видите в новом законопроекте?

— При мобилизации принимать меры, чтобы человека заставить служить и воевать, это скорее неэффективно. Я же говорю, что государство может дать обеспечение, заработную плату, а человек в какой-то момент просто откажется от выполнения боевой задачи.

Но когда человек уже согласился воевать, подписал контракт, прошел подготовку, то на него должны быть рычаги влияния, если он не исполняет обязанность. И запрет на управление транспортными средствами — один из них.

— А арест счетов ?

— Я бы не сказал, что это будет эффективно, потому что эти люди прежде, чем, например, не выполнить распоряжение, просто перешлют деньги на счет жены.

Было предложение от командиров, чтобы в приложении "ДиЯ" красным было написано: "самовольное оставление части", и тогда представитель правоохранительных органов мог бы задержать такого человека, ведь он уже нарушил закон. Но я 100 процентов понимаю, что господин Федоров (вицепремьер — министр цифровой трансформации Михаил Федоров. — Ред. ) на это не согласится.

"Принудительная мобилизация — нет"

— Я правильно вас понимаю, что принудительная мобилизация, по вашему мнению, все же не эффективна?

— Что вы подразумеваете под принудительной мобилизацией? Если мы говорим о том, чтобы схватить мужчину и усадить в микроавтобус, то, пожалуй, нет. А дать повестку нужно. Повестка — ведь это не приговор.

Вообще-то в ТЦК должны работать психологи, которые могут мотивировать, сгладить острые углы при общении. Мы же понимаем, что есть разные люди по психологическому типу и к каждому нужно достучаться. Может, это могут быть ветераны, уже имеющие опыт военного дела, и они смогут рассказать, как это воевать.

К примеру, как мотивировать молодежь? Руководство Министерства обороны, главнокомандующий и президент создали новый род войск – Силы беспилотных систем. И туда очень активно идет молодежь. В 82-й бригаде комбриг создал подразделение, назвал его "Ботан", и там ребята складывают, паяют дроны. На расстоянии 50 км от фронта они делают очень важное дело, ведь под каждую модель дрона нужна своя взрывчатка, свой заряд. Мы должны подбирать по каждому направлению мотивированных людей с нужной квалификацией. Поэтому принудительная мобилизация – нет, а другие подходы – да.

— Общаясь с вашими коллегами-нардепами от оппозиции, часто можно услышать упрек, что фракция "Слуга народа" не является субъектной, в том числе, в вопросах мобилизации, а принимает те законы, которые им спускают сверху? Как прокомментируете это?

— А этот законопроект нужен не оппозиции, не какому-то отдельному депутату или отдельной фракции, он нужен стране. Он нужен армии и разрабатывали этот законопроект военные вместе с Министерством обороны. Оппозиция в количестве 20 депутатов, из которых только десять ходят на заседание Верховной Рады, хотят сами показать, таким образом, свою субъектность, когда говорят, что "Слуга народа" не субъектна.

— Часто можно услышать такие слова, мол, пусть депутаты, чиновники и их дети воюют. Это все похоже, конечно, на российское ИПСО, ведь именно российские боты пишут подобное в сети. Но мы видели подобную историю в селе Космач Ивано-Франковской области. И все же, "пусть депутаты воюют" — это действительно ИПСО или людям не хватает личного примера власть имущих?

— Если взять подлежащих мобилизации депутатов призывного возраста, то это будет примерно 180 человек. Это две роты. На войну это вообще не повлияет, потому что если взять любую воинскую часть, то минимальное количество личного состава – это 5-6 тысяч военных. Ну и скажите, помогут ли эти 180 человек? Думаю, что нет.

— Но ведь это будет символично, как пример…

— Понимаю, но мы говорим об эффективности. Сейчас пять-восемь депутатов точно служат. Было бы больше желающих, но нардеп не имеет права подписать контракт не только с территориальной обороной, а вообще ни с какой воинской частью. Чтобы гражданский находился на линии фронта, нужно боевое распоряжение.

Но есть предложение, и оно содержится в поправках к законопроекту, чтобы депутат имел возможность проходить военную службу в воинской части в свободное время от сессионных недель по своему желанию.

— И вы считаете, что такое желание появится у многих избранников?

— Если это будет принято, то я думаю, что точно мы увидим уже не пять-восемь человек, которые после заседания парламента едут на фронт (кто-то оператором дрона, кто-то водителем грузовика), а по меньшей мере 50-60 депутатов уедут, и будут приписаны к отдельной воинской части.

"Сырский своего достигнет"

— Вы хорошо знакомы с главнокомандующим ВСУ Александром Сырским. Когда президент заменил Залужного, это происходило с той аргументацией, что армии нужна "перезагрузка". Как Сырский способен "перезагрузить" ВСУ?

— Перезагрузить армию через мгновение мы точно не сможем. Генерал Сырский – очень харизматичная и твердая натура. Первое предложение, которое он подал президенту, это сделать аудит. Он вошел со своей очень мощной командой. И что касается тех командиров, на которых жалуются наши военные, дававших нелепые приказы, эти командиры теперь точно будут нести ответственность за это, и их будут менять.

Кроме того, Сырский сменяет руководителей в логистике, руководителей родов войск, он намерен навести порядок в ТЦК, чтобы мы не слышали и не читали в СМИ, что у кого-то виллу нашли или миллион откопали. Это же позор во время войны. Александр Станиславович такой человек, что он добьется и перевернет все с головы на ноги, но будет порядок.

— По аудиту ВСУ, который инициировал Сырский. Расскажите поподробнее, по каким направлениям его проводят и, возможно, есть уже какие-то результаты?

— Во-первых, если мы возьмем закон о мобилизации, то сектор безопасности – это не только Вооруженные силы Украины, но и МВД, Национальная гвардия, пограничники, СБУ и другие правоохранительные органы. У ТЦК нет доступа к учету этих людей, которые числятся в секторе безопасности страны. Но почему мы не можем приглашать этих людей в ТЦК, чтобы психологи с ними работали и мотивировали идти в ВСУ?

Законом о мобилизации мы открываем этот учет, и здесь нужно сделать аудит: что делают правоохранители, умеющие держать оружие. Это тоже аудит в направлении мобилизации, который открывает возможность брать на войну, в воинские части ребят, например, из Патрульной полиции. А там очень мотивированные ребята, потому что в Патрульной полиции большинство ветеранов, прошедших еще АТО в 2014-2016 годах.

Во-вторых, аудит по логистике. Помните пресс-конференцию президента, когда он говорил, что на складах было 26 тысяч дронов, которые никак не могли доехать до фронта. Это ведь не нормально.

Далее – жалобы командиров на ремонт техники. И здесь также нужен аудит, потому что если в ремонте работают безрукие, которые могут только красить привезенные из-за границы танки, а ребята потом месяц-полтора в рембате его дорабатывают, то так не должно быть. Ребята рассказывают, что им приходится выходить на "ноль" и искать запчасти в подбитых танках, чтобы только наш танк уехал.

Надо делать аудит по изготовлению боекомплекта и дронов. Президент объявил планы по миллиону дронов на 2024 год, а кто должен проверять это? Те, кто получают эти дроны, то есть должен быть график. Есть же случаи, что у нас три-четыре месяца дронов нет, а потом на пятый месяц навалили. Но ведь война продолжается каждый день. И вот за этим должны следить департаменты, работающие в ВСУ и Минобороны.

Наконец-то нужен аудит фортификационных сооружений. У нас очень много коммунальных предприятий, где люди забронированы, где есть техника. Почему их не привлекать, если они забронированы, для строительства этих сооружений?

Там, где действительно горячо, пусть работают военные, и у нас есть специальные инженерные полки, которые имеют бронированные экскаваторы. Если в бригадах мы создали роты БПЛА, то уж точно должны быть роты, которые строят фортификационные сооружения. Чтобы они могли это делать самостоятельно. Кабмин выделил деньги, и сейчас мы будем проводить тендеры, но они не проходят быстро, потом мы даем срок выполнения этих работ – а это все время.

— Вы входите в состав рабочей группы по подготовке предложений по возмещению ущерба лицам, пострадавшим от вооруженной агрессии. Объясните, чем она занимается?

— Эта группа создана на площадке омбудсмена, и мы сотрудничаем с нашими западными партнерами, с Советом Европы. Поднимаем тему репараций. Европа и некоторые другие страны мира уже арестовали имущество агрессора. И давайте откровенно: мы имеем право на эти деньги.

Поэтому мы с партнерами создали четыре рабочие группы по этим компенсациям, которые определяют виды ущерба, модели того, как по каждому причиненному ущербу можно провести подсчет компенсаций. Мы привлекли к этой работе очень много представителей наших правоохранительных органов, судебной власти. Поэтому именно сейчас мы определяем направления, кто должен получать эти репарации и компенсации и за какой ущерб.

Эти все вопросы нужно прорабатывать сейчас, не дожидаясь окончания войны. Сделать это мы можем только через законы Верховной Рады. И после того, как примем необходимые законы, все подсчитаем и предоставим нашим партнерам полностью весь перечень, все базы данных по пострадавшим и по ущербу, тогда уже можем, согласно нашему законодательству, обращаться в международные суды и потребовать, чтобы арестованные средства были направлены на выплату компенсаций пострадавшим от военной агрессии

Пока наши западные партнеры признают пострадавшими от вооруженной агрессии РФ только пострадавших после 24 февраля 2022 года. Но, по моему мнению, это неправильно. Война продолжается с 2014 года, по состоянию на 2019 год, по данным ООН, жертвами с нашей стороны стали 41-44 тысяч человек, из которых погибли 13 200 человек. Поэтому несправедливо забывать об этих людях, я это подчеркиваю каждую встречу.