О конфискации российских активов и неготовности Европы к затяжной войне — интервью с послом Украины в ЕС

Украина для ЕС может быть частью решения многих вопросов.

Украина в 2019 году официально закрепила в Конституции курс на членство в Европейском Союзе и НАТО. И если в случае с Североатлантическим альянсом перспектива приглашения к вступлению выглядит неблизкой и туманной, то к ЕС Украина действительно ближе, чем когда-либо.

Какие реформы на пути в ЕС для Киева являются первоочередными, на что наши партнеры могут закрыть глаза и что Европа выиграет от партнерства с Украиной? Об этом и другом в Брюсселе "Телеграфу" в эксклюзивном интервью рассказал постоянный представитель Украины при Евросоюзе Всеволод Ченцов.

Реформы должны быть необратимыми

— По прогнозам некоторых украинских чиновников, Украина сможет выполнить все требования на своем пути к членству в ЕС через два года. Насколько это реалистично, и какие могут быть препятствия на этом пути, кроме, конечно, войны?

— Когда мы говорим о переговорах о членстве Украины, у нас есть политическое решение в декабре 2023 о готовности Европейского Союза начать этот процесс. По сути, уже сейчас идет практическая подготовка — мы начали первый ознакомительный этап скрининга, то есть знакомимся с практическими элементами, как все будет происходить по каждой из 33 глав (речь идет об acquis communautaire — совокупность общих прав и обязательств, обязательных к исполнению во всех странах-членах ЕС — Ред.).

Следующий ключевой этап — это начало переговоров, который называется межправительственная конференция, которую проводит действующее председательство. И дальше открывается один кластер за другим. То есть упомянутые главы объединены в кластеры, и первый – т.н. "Основы": вопросы судопроизводства, бизнес-климата и так далее.

Достаточно сложно называть какие-то конкретные сроки, тем более, до начала самих переговоров. Я думаю, что о сроках можно будет говорить уже в процессе, когда мы почувствуем более четко, какой путь должны преодолеть, и исходя из динамики, можно будет что-то прогнозировать.

Но очень важно обеспечить качество переговорного процесса, поскольку проводимые реформы должны быть необратимы. То есть, мы эти реформы должны сделать не для "галочки". Мы должны их сделать, чтобы обеспечить институциональную стабильность, нормальные условия для работы и нашего бизнеса, и ЕСовских и других компаний внутри Украины. Чтобы у нас условия жизни, условия труда, условия для бизнеса были такие же, как в Европейском Союзе. Да, хотелось бы, чтобы это было как можно быстрее, но это должно быть качественно.

— Какие реформы для Украины являются первоочередными к выполнению и займут больше времени, и требуют внимания уже сейчас?

— Сложно что-то приоритизировать, но, например, кластер "Основы" будет открываться первым и закрываться последним. Именно эти отрасли являются системообразующими для функционирования государства и работы компаний ЕС в Украине, потому что это дорога со взаимным движением. Они открываются по отношению к Украине, и так же Украина открывается по отношению к бизнесу и другим организациям, учреждениям, гражданам Европейского Союза.

К примеру, мы уже достаточно продвинуты на европейском рынке энергетики, де-факто и де-юре интегрированы с ним. И если возьмем газоснабжение и возможность торговли электроэнергией, мы уже физически соединены с континентальной системой Европейского Союза. До значительной эскалации и нанесения больших убытков Российской Федерацией нашей системе Украина уже могла воспользоваться возможностями свободной торговли электроэнергией. И это те секторы, в которых мы сможем достаточно быстро продвинуться, обеспечить полное соответствие и поставить отметку "выполнено".

Есть большие секторы, где работы объективно будет много. К примеру, экология, особенно учитывая последствия войны. Это загрязнение из-за обстрелов, заминирование территорий и так далее.

Непростой сектор – транспорт. Также нужно будет выровнять все стандарты, в том числе в социальной сфере. И одновременно это позволит снимать возникающие у нас проблемы, например, с поляками, если мы говорим о работе нашего автотранспорта на территории ЕС. То есть мы добились открытия возможности перевозки без разрешений. Но сразу возникают определенные трения, претензии, часто надуманные, но есть и объективные вещи – что мы должны привести наши стандарты в соответствие с европейскими.

Как только мы это сделаем, нам будет более комфортно работать и максимально использовать новые возможности доступа к их рынку.

Будут переходные периоды

— Вы упомянули об экологическом направлении — есть понимание, что преодоление последствий войны займет годы. Будут ли в ЕС учитывать фактор войны и как-то входить в наше положение?

— Сама концепция переговорного процесса предполагает переходные периоды. Поэтому ответ если коротко: да, у нас будет определенный люфт.

Если говорить более практично и подойти к вопросу на конкретном примере – возьмем новую систему CBAM (Сarbon Border Adjustment Mechanism или Механизм регулирования выбросов углерода на границе), которая по существу является налогом на выбросы углерода. Регуляцией предусмотрено, что в случае форс-мажора имплементация может быть отложена. Так что мы можем воспользоваться такой возможностью.

Но, так или иначе, нужно будет выполнить эту задачу. Гибкость есть, но надо осознавать, что этим нельзя злоупотреблять, потому что все взаимосвязано. Если ты оттягиваешь имплементацию, соответственно оттягивается полноценный доступ к рынку.

Видеть, где можно вместе зарабатывать

— Как вы думаете, как повлияют на наш путь в ЕС летние выборы в Европарламент? Прогнозируется, что будет усиление влияния евроскептических сил или тех, чья позиция в отношении Украины может вызывать беспокойство. Как нам работать с ними?

— Работать надо со всеми силами, и мы это делаем в Европейском парламенте и не только. Я не думаю, что баланс сил в ЕС после выборов существенно изменится.

Да, есть прогнозы, что правые силы могут укрепиться. Но я не вижу жесткого автоматизма, что это отрицательно может сказаться на наших интересах. Надо работать индивидуально, слышать и понимать наших партнеров, давать адекватные ответы, предлагать варианты сотрудничества.

В контексте подготовки, еще до выборов, мы сталкивались с признаками конкуренции, порой перекручиваний и надуманных проблем, связанных с нашей перспективой стать членом Европейского Союза. В той же отрасли сельского хозяйства. Но мы пытаемся представить вопрос комплексно, потому что, когда речь идет об украинском экспорте на территорию ЕС, для отдельных фермеров и хозяйств это может стать точками напряжения. И это нормально, это конкуренция.

Но если качественная украинская продукция заходит и помогает балансировать цены, кто выигрывает? Выигрывает потребитель, потому что он платит меньше. Выигрывает индустрия, потому что она может закупать продукцию по более низким ценам. В результате, наш экспорт в ЕС, в этом случае аграрный и продуктовый, играет и социальную функцию. И мы об этом говорим также в контексте выборов: чтобы наши возможности рассматривались как часть решения, а не угроза узко взятым интересам.

Также мы должны видеть полную картину и баланс импорта-экспорта. Я почитал статью, что производители цемента в Польше обеспокоены: украинский импорт в страну вырос втрое. А вот возьмите показатели импорта польской продукции в Украину по таким параметрам как легкая промышленность, пластик или химические продукты. По отдельным направлениям объемы выросли в 10 раз и больше. Это рынок. Где-то теряешь, где-то зарабатываешь, но должен видеть комплексную картину.

Или ты можешь вернуться в социализм: планировать, разрешать, запрещать. Поэтому должен быть откровенный серьезный разговор и нужно видеть, где мы вместе можем работать, вместе зарабатывать и в Европейском Союзе, и на рынках третьих государств.

— То есть, фокусироваться на позитиве, который принесет украинский вклад в ту или иную сферу?

— Уже приносит. В перспективе еще больше может принести. Я лишь привел пример ситуации с сельским хозяйством, но есть много сфер, где Украина уже помогает и будет помогать решать вопросы, стоящие на повестке дня в Европейском Союзе. Среди прочего – партнерство в сфере стратегического сырья. Те же залежи лития в Украине могут быть использованы для производства аккумуляторов – это актуальный вопрос для ЕС.

Я уже упоминал об энергетике. И во многих странах, в той же Польше, уже есть дефицит электроэнергии. Мы можем его покрывать также в странах Южной Европы. Украина для Европейского Союза в перспективе (и я надеюсь, что это краткосрочная и среднесрочная перспектива) может быть частью решения многих вопросов.

— В том числе, наверное, и военных? Потому что наш опыт, наши умения и то, чем нам есть поделиться, также важны для Европы.

— Безусловно, потому что наш опыт уникален в плане применения оружия.

Нас рассматривают как участника новой европейской политики в области оборонных индустрий. И это очень важно, поэтому в перспективе Украина может стать таким европейским арсеналом, учитывая опыт, о котором мы говорим, объемы производства, которые у нас растут, и новые уникальные решения, например, в сфере дронов, которые уже работают на поле боя. Именно поэтому это одна из главных причин, по которым Европейская комиссия предложила разместить в Украине Офис инновационных оборонных технологий.

Прогресс в оружейном производстве

— Поскольку уже перешли к теме вооружения. Очевидно, что Россия производит гораздо больше снарядов, чем страны Европы и США могут поставить Украине. Можете объяснить, почему в Европе есть проблемы с темпом производства боеприпасов? Могут ли быть в этом положительные сдвиги?

— Ответ очень прост: потому что Европейский Союз не готовился к большой, затяжной и интенсивной войне. По сути все, что было у них на складах, все оружие и боеприпасы советского образца, они передали в течение первых двух лет.

Сейчас меняется парадигма этого сотрудничества. Что нужно совместно производить, искать для этого финансовые ресурсы и гарантировать индустрии, которая должна увеличивать производство. Соответственно она должна также инвестировать в дополнительные средства производства. Для этого должны быть подписаны контракты, прогарантированные государствами. Собственно над этим мы работаем, чтобы делать это на плановой системной основе, а не рывками. Это сложно, но постепенно ситуация налаживается, есть прогресс.

Следует признать, что амбициозные планы в течение года передать Украине миллион снарядов были частично реализованы, то есть сейчас мы можем говорить, что они выполнены на 50%. Но есть и интересные, положительные инициативы, реализуемые в дополнение к основному треку о миллионе снарядов. Я имею в виду чешскую инициативу, в которой участвует ряд стран. Поэтому мы надеемся, что уже в рамках этой инициативы в ближайшее время мы получим первые партии боеприпасов.

— Я так понимаю, в Европе идет много времени на то, чтобы начать какое-то производство. Имели недавно разговор с министром обороны Эстонии, он объяснял, что запустил строительство завода по производству боеприпасов, но понадобится полтора-два года только на то, чтобы собрать все разрешения. Это действительно столь сложный процесс, и изменила ли как-то война в Украине подход к этому вопросу?

— Это нормальные временные рамки для основания и создания реального бизнеса. Мы говорим о заводе, это сложное производство, требующее лицензирования и довольно часто дорогостоящего оборудования. Но также, как мы уже об этом упоминали, должны быть заказы и финансовые ресурсы.

И именно поэтому пока в государствах-членах Европейского Союза эти процессы налаживают, а в Украине они могут происходить значительно быстрее, мы предлагаем применять гибкий подход. То есть работать вместе, производить в Украине, помогать украинским предприятиям и составляющими, и финансовыми ресурсами. Проявлять максимальную гибкость по поводу того, где работать, в каких форматах, и, конечно, ориентироваться на наши конкретные потребности.

Замороженные российские активы

— И напоследок — о деньгах, а именно о замороженных российских активах. Как вы думаете, удастся ли Европейскому Союзу достичь какого-либо консенсуса и каким может быть механизм их использования?

— В этой сфере уже существенный прогресс. Когда мы говорим об использовании доходов от замороженных активов, подготовлено соответствующее законодательство. Физически еще эти ресурсы не переданы Украине, но есть понимание цифр и распределения.

Вероятно, первый такой транш на сумму около 3 млрд евро на 90% будет использован именно на закупку боеприпасов и оружия для Украины. Это будет реализовано через Европейский фонд мира. Часть будет использована для других нужд, но в том числе для поддержки производства в Украине. Поэтому как раз государства-члены Европейского Союза отреагировали на наши первоочередные нужды.

Когда мы говорим о самом теле этих активов, на самом деле дискуссия сложная, потому что нет сегодня единого мнения, как преодолеть так называемые юрисдикционные иммунитеты Российской Федерации, применявшиеся в соответствии с международным правом.

У государств-членов есть опасения, они пытаются понять, как будет действовать Российская Федерация в случае такой конфискации. Те страны, чьи компании еще имеют активы в РФ, пытаются понять возникающие риски.

Также есть вопросы стабильности финансовой системы, той же Euroclear — бельгийской компании, оперирующей значительной частью этих активов. Ее услугами пользуются не только Российская Федерация и ее компании, но и третьи страны, задающие вопрос о стабильности этой организации, уровне доверия, и насколько конфискация различных активов будет влиять на дальнейшее функционирование системы. Соответствующие вопросы задает Центральный банк Европейского Союза. У экспертов есть ответы на эти вопросы, и они предлагают решения.

Поэтому работа продолжается, и эта работа не только на уровне Европейского Союза, но и шире — Группы семи. Я надеюсь, что будет найдено сбалансированное политическое и правовое решение, как можно использовать эти активы.

Напомним, ранее в интервью "Телеграфу" министр иностранных дел Финляндии Элина Валтонен рассказала, что их страна предана проложению пути Украины к членству в Европейском Союзе, который, по ее словам, должен основываться на заслугах и реформах.