За 10 лет войны каждый мог решить, как помогать армии: беженцы из Мариуполя о своей работе для ВСУ

Не только с оружием в руках в рядах ВСУ или Нацгвардии можно приближать победу — армия нуждается в специалистах разных отраслей. Очень ценят на фронте тех, кто может реанимировать автомобили, которые постоянно выходят из строя и получают повреждения.

Одним из таких специалистов является Александр Ольховский. С начала полномасштабного вторжения 48-летний мариуполец с коллегами "вернул в строй" не одну сотню машин. Собственным примером он с женой Ириной Прудковой – журналисткой, режиссером и волонтером – доказывает: каждому найдется место на этой войне.

Будет война, еще какая

До полномасштабного вторжения семья работала в Мариуполе. Ирина до поры до времени была журналисткой местного телеканала МТБ, а позднее сосредоточилась на документалистике, снимала сама и вместе с иностранными коллегами, Александр — развивал бизнес. Оба активно помогали армии.

— С начала войны 2014 года я сотрудничала с "Правым сектором", в том числе с известным командиром 8-го отдельного батальона "Аратта" Андреем Гергертом ("Червнем"), обеспечивала информационную поддержку и выполняла различные волонтерские задачи, закрывая нужды бойцов, — – рассказывает Ирина. — Также активно снимала хронику, помогала показывать, что происходит в Донбассе, зарубежным журналистам, режиссерам. Таким образом, в 2015 году оказалась в команде литовца Мантаса Кведаравичюса, снявшего ленту "Мариуполис". И в том же году мы познакомились с Александром, который как раз после нескольких лет жизни в Донецке вернулся в родной Мариуполь.

— Тогда у нас появилось маленькое СТО, а в 2016 году на нем побывали первые военные и больше уже оттуда не исчезали, — говорит Александр. — Ремонт автомобилей для фронта тогда занимал 50-70% от общего объема выполняемых работ. То, что я мог делать сам, делал безвозмездно, также часть расходов покрывал за счет прибыли, которую получал от сдачи недвижимости в аренду.

Ирина и Александр добавляют, что не питали иллюзий относительно того, пойдет ли Россия дальше и начнет "большую" войну. Их опасения подтверждали знакомые военные и медийщики из других стран.

- В 2022 году с бельгийским режиссером Питером-Яном де Пью, с которым работали над большим проектом, приехали в штурмовый батальон "Донбасс". Они тогда стояли в селе Степное Донецкой области. Спрашиваю командира Сергея Щербакова: "Как считаешь, будет полномасштабная война. Россияне полезут к нам?", а он мне говорит: "Думаю, что нет, мы уже не та армия, которая была раньше, они не рискнут".

Потом приезжают наши мариупольские ребята с передовых позиций, я к ним с тем же вопросом. И слышу от них: " Ира, будет война! Еще какая, потому что два месяца россияне (а они были от наших за рекой) тянут авиацию, а последние недели просто круглосуточно ее тестируют". Кроме того, от знакомых по разведке мы тоже слышали, что враг готовится, и, скорее всего, начнет с того, что будет бомбить наши города. Мы понимали, что это все равно должно произойти. Я о таком варианте развития событий буквально кричала в соцсетях, призывала людей готовиться, собрать документы и ценные вещи. Меня за это кем только называли провокатором, паникершей, — отмечает Ирина.

— О неизбежности полномасштабного вторжения говорили также приезжавшие в Мариуполь иностранные журналисты, которых почти каждый день я возил "по передку" по просьбе жены, потому что она не успевала всеми заниматься, — добавляет Александр. — Нам не хотелось в это верить, честно говорю, потому что хотелось оставаться в родном городе.

Однако уже утром 24 февраля 2022 года, когда россияне начали массированную атаку на Украину, супруги были вынуждены покинуть Мариуполь. Ведь понимали: если россияне войдут в город, они будут одними из первых, с кем будут сводить счеты из-за их активной позиции.

– Мы взяли моих родителей, племянницу Иры с маленьким сыном и уехали, — продолжает рассказ Александр. — Сначала остановились в поселке Немиров, что в нескольких километрах от Яворивского полигона, а затем переехали во Львов. И там во время оформления документов как ВПЛ мне вручили повестку, хотя мы и так с Ирой проговаривали, что я должен присоединиться к армии. Но мне нужно было время, чтобы прийти в себя и отважиться. И когда я впервые прибыл в ТЦК и мне предлагали сразу идти в армию, я честно признался, что боюсь погибнуть. На что мне ответили: "И слава Богу, потому что те, кто не боится, умирают в первый день, а те, кто боятся, стремятся выжить". На тот момент все закончилось тем, что мои данные зафиксировали, и я должен был с определенной периодичностью появляться и отмечаться.

Важно сделать максимум

Через короткое время Александр вернулся к планам присоединиться к армии. Но здесь не обошлось без сложностей, потому что имел определенные проблемы со зрением.

- У меня близорукость — на одном глазу -7, на втором -7,5, но во время прохождения военно-врачебной комиссии попросил врача написать "пригодный", — говорит Александр. – На меня посмотрели удивленно, переспросили: "А ты уверен?" — "Да. За мной еще очередь кривых, косых, хромых, с "белыми" билетами". — "Не можем, подождем руководителя". Пришел глава комиссии, состоялся аналогичный разговор, но я его убедил, что твердо решил идти служить. Но это не сильно способствовало делу, потому что я где-то полтора месяца ходил в ТЦК как на работу, то одна бумажка не такая была, то другая.

— Когда надоела эта неопределенность, я позвонила по телефону на Донбасс комбату "Чибису" (позывной подполковника Максима Гребенника. — Авт .). Спросила, возьмет ли он к себе Сашу и объяснила, что от него вряд ли будет польза как от бойца, потому что не имел соответствующей подготовки. А вот в восстановлении машин он точно может быть полезен. "Чибис" согласился, потому что гражданских СТО рядом с ними уже не осталось, а ездить на дальние расстояния и искать, где ремонтировать машины — проблемно. Пообещал даже оформить мужа на месте, назначил дату, но накануне отъезда Саши комбат погиб.

После его похорон мы обратились к Вадиму Сухаревскому — на тот момент комбригу 59-й отдельной мотопехотной бригады им. Якова Гандзюка. Получили тот же ответ и 12 июня 2022 Саша отправился на Николаевщину, где на тот момент находилось подразделение. Я тоже могла бы пойти в ВСУ, но боялась, что не сможем служить вместе с мужем. Поэтому решили, что я разберусь со всеми вопросами по устройству, здоровью его родителей на новом месте, а потом приеду к нему и продолжу выполнять все свои военные дела на волонтерских началах, — добавляет Ирина.

После решения всех формальностей (а вместе с Александром в ВСУ пошел и один из его мастеров) мужчины начали ставить на колеса машины. Одно время жили в том же помещении, где и работали.

– Мы были приписаны к батальону материального обеспечения и отвечали исключительно за ремонт легковых автомобилей, – добавляет подробностей службы Александр. — По соседству с нами работали два парня из 28-й бригады, с той лишь разницей, что у них было четко определенное рабочее время. А мы с напарником "больные на голову", поэтому начинали в 7-8 утра и не останавливались до 23, а то и часа ночи, потому что нам было важно сделать максимум и отдать ребятам автомобиль как можно быстрее.

В конце 2022-го подразделение перевели в Донецкую область и еще полгода мы с товарищем работали вдвоем. Пока на глаза мне не попался парень, который был электриком и ремонтировал фуры. Попросил комбата, чтобы разрешил ему присоединиться. Так нас стало трое, а сейчас команда выросла до пяти. Сначала забрали к себе механика сборной Украины по мотоциклетной кольцевой гонке, и хотя он до этого занимался другой техникой, быстро вошел в курс дела. И месяц назад у нас появился еще один работник — одессит, который два года прослужил в ТЦК, а до того более 20 лет был владельцем СТО.

Александр добавляет, что сейчас его подразделение, не имеющее официального статуса, ремонтирует 20-30 машин в неделю. И спрос на их работу постоянный, ведь интенсивность и условия использования не дает шансов транспорту на длительную службу без поломок.

— Приблизительно 70 процентов обращений касаются ходовой части, потому что ребята большую часть времени "скачут" по полям. А еще приходится пересекать поперек колеи, которые оставляют на земле КрАЗы и КамАЗы, а они могут быть глубиной 20-30 сантиметров, — уточняет Александр. — Еще процентов 20 — это топливная аппаратура, потому что есть вопросы к качеству ДТ.

Не прятаться, а стать в защиту страны

Несмотря на то, что Александр и его команда не держат оружие в руках, тем не менее риск для их жизни достаточно высок. Во время одного из обстрелов мужчина чудом выжил, а второй полностью разрушил мастерскую.

— Когда мы стояли в Николаеве, был серьезный прилет по месту нашего расположения. Есть подозрение, что кто-то навел, потому что попадания были точными, — вспоминает Александр. — Самая плохая ситуация была в зданиях, а это бывшие овощные склады, где плиты-перекрытия были кровлей, ракеты ее пробивали и взрывались на полу. А мы оказались в таком, где был еще подвал, в котором мы находились на момент атаки. И вот взрыв, пороховые газы, дышать нечем, трясутся стены, выходы завалило, а на голову течет вода, потому что разорвало трубу. Меня в тот момент немного "заклинило", я почему-то начал натягивать броник, а в нем, кроме наполненных рожков, было еще несколько высыпавшихся пачек патронов. И вот вокруг все пылает, слышны крики людей, а я сижу и патроны в ладошки собираю.

В сознание меня привел товарищ, похлопав по щекам. Выбрались наружу и увидели апокалиптическую картину. В соседнем здании висели плиты перекрытия на арматуре, горели автомобили, шины, что давало черный дым. Пришлось нашу медичку туда чуть ли не тянуть, потому что она отказывалась. Мы ей: "Вон лежит боец, у которого перебита рука, висит на коже, ему нужно уколоть обезболивающее, чтобы мы могли его вытащить", а она: "Я боюсь".

Мы ее под руки — и туда, она сделала укол, мы парня на носилки и вынесли. В общем, хуже всего тогда было то, чтобы добраться до живых, нужно было пройти по телам погибших. Переступить невозможно, потому что вокруг все завалено, и ты должен стать на человека, с которым вчера пересекался на перекуре, — признается мужчина.

И уже в начале мая этого года в Донецкой области враг попал в место, где Алексей с коллегами ремонтирует автомобили. К счастью, это произошло ночью, так что обошлось без жертв, только было повреждено помещение и уничтожены транспорт и инструменты.

– Мы объявили сбор для восстановления утраченного. И это едва ли не в первый раз, когда я помогаю именно мужу, если не считать создание мастерской с нуля в начале полномасштабки, — добавляет Ирина. — Потому что обычно наоборот, я у него все забираю, например, на днях так было с плитоноской. Объясняю: что ребятам на передовой важнее. И Саша соглашается, хоть и то, что он делает со своим подразделением, очень важно.

Его опыт доказывает, что мастерские по ремонту легковых автомобилей необходимы в каждой бригаде, а лучше батальоне. А еще, что армии нужны разные специалисты, и в нашем случае оказалось, что для ВСУ умения мужчины оказались нужнее, чем в гражданской жизни. Хотя мы могли открыть СТО во Львове — выбрали другой вариант.

Если бы я занималась рекрутингом, то ориентировалась бы в первую очередь на то, что может делать конкретный человек, на какой позиции в ВСУ он может быть эффективным. Но скажу и то, что за десять лет войны у каждого уже была возможность определиться, чем быть полезным в армии. Мы уже досиделись до того, что оставили войну на своих детей. Я в 2013 году сделала свой выбор и сказала: "Если моя жизнь и имущество нужны для того, чтобы мои дети и внуки жили в свободной стране, так потому и быть".

Наверное, Вселенная это услышала, потому что сейчас мы потеряли все — дома, где мы жили, не существует, другую недвижимость забрали, на СТО хозяйничают кадыровцы. Так что фактически мы бездомные. Уже не раз перевозили родителей из города в город, искали жилье в аренду, что затратно и физически, и финансово. Сама я рядом с мужем в Покровске, откуда езжу еженедельно на лечение в Киев, и параллельно решаю разные задачи для обеспечения потребностей наших бойцов.

— Многие устали. Те, кто сражается с 2014 года, те, кто на фронте с 2022-го, и их кто-то должен заменить, дать возможность отдохнуть, — добавляет Александр. — И каждый здравомыслящий человек должен был уже понять, если не встать на защиту страны, а прятаться, мы её потеряем. Но мы видим, что в регионах, где нет боевых действий, быстро забывают о том, что идет война.

Не знаю, каким людям еще донести, но они должны осознать очевидное. Если каждый не возьмет в руки оружие или другим способом не присоединится к армии, то он либо погибнет, либо будет вынужден бежать и останется без всего — без семьи, дома, бизнеса…