Крещатик в руинах. Как советская власть уничтожала Киев перед нацистской оккупацией

Мифы, которые продуцировали советские пропагандисты, живы и сегодня. Как минимум, в современной путинской РФ, опирающейся на прошлое "Великой России" и с царским, и с коммунистическим душком. Странное сочетание, эдакий "винегрет"…

Власть лихорадочно готовилась к сдаче Киева врагу

Отнюдь не новость, что Украина в современной России называется "фашистским государством". Вот и сейчас можно услышать о том, что Днепрогэс в Запорожье 18 августа 1941 года, а затем 24 сентября и Крещатик вместе с близлежащими улицами уже в начале оккупации столицы Украины подорвали "нацистские варвары". Как и то, что 3 ноября того же года нацисты взорвали Свято-Успенский собор Лавры…

Во втором томе "Истории Киева", изданной в 1964 году, читаем такую фейковую информацию: "Свое пребывание в Киеве гитлеровцы отметили варварским разрушением предприятий, жилых домов, театров, клубов, библиотек, спортивных сооружений и др. Они взорвали и сожгли все дома на центральной магистрали города — Крещатике и прилегающих к нему улицах. От площади Калинина до Бессарабки на месте многоэтажных сооружений остались бесформенные кучи железа и кирпича. Разрушение Киева гитлеровцы в провокационных целях приписали действиям большевиков-подпольщиков".

Как видим, в этом преступлении советские власти обвиняли нацистов. Так же, как и в расстрелах 21 857 польских офицеров в Катынском лесу Смоленщины, в Твери и Харькове весной 1940 года.

"Было ясно, что власти лихорадочно готовятся к сдаче города врагу. Одновременно Киевская радиостанция ежедневно кричала, что "Киев был, есть и будет советский", что Киев не будет сдан врагу, — но никто этому не верил", — писал в эмиграции инженер Федор Пигидо-Правобережный в документальном романе "Великая отечественная война", совсем не похожем на послевоенные большевистские агитки. В то же время, когда из радиоточки звучали победные рапорты, в городе шла эвакуация на восток заводов и предприятий, учреждений. И, в первую очередь, эвакуировались партийные работники, а также энкаведешники, военные, которые сжигали документы. Полные скарба машины отправлялись в дальний тыл уже в июле, когда на фоне катастрофических поражений "непобедимой и легендарной" Красной армии было ясно, что немцы рано или поздно будут в Киеве. Город был обречен…

Уже в середине сентября 1941 года разрушили водопровод в городе, электростанцию. 17 сентября совсем не стало электричества. Радиоуправляемыми фугасами взрывали мосты (в общей сложности три); деревянный Наводницкий мост сожгли. Также заминировали объекты на железной дороге, почтамт, телеграф, здание АТС. В минировании города участвовали инженерные подразделения 37-й армии под командованием полковника Александра Голдовича. Кстати, это была самая боеспособная армия во время обороны Киева, которой командовал тогда еще генерал-майор Андрей Власов – будущий герой Московской битвы зимой 1941—1942 годов, а с лета 1942 года — предатель, сотрудничавший с нацистами в плену и будущий командующий РОА.

В городе постепенно уничтожались огромные запасы продовольствия. Только в последний день перед оккупацией открылись магазины, и жители столицы Украины начали лихорадочно хватать все подряд – не только продукты.

Именно в эти дни энкаведешники и спецподразделение саперов начали минирование центральной части города – Крещатик и прилегающие к нему улицы. Среди заминированных были: здание бывшего Педагогического музея (при большевиках – музей Ленина); Оперный театр (совершенно случайно одна из сотрудниц рассказала об этом венгерскому офицеру, и из красавца-театра немцы вытащили до тонны взрывчатки); здание Госбанка (сейчас НБУ) по улице Институтской, 9; дома ЦК КП(б)У на Михайловской площади и рядом, на Владимирской, 33 – здание, где размещался республиканский НКВД; Свято-Успенский собор Киево-Печерской лавры также был в списке ликвидации.

Софийский собор спасло вмешательство Ромена Роллана

Большевистские власти пытались заминировать и Софийский собор. Но этому помешал архитектор и искусствовед, директор Софийского заповедника Олекса Повстенко. Кстати, это был не первый случай, когда коммунистические власти пытались "избавиться" от знаменитого собора начала XI века. В 1937 году его спасли лишь героическое поведение работников заповедника и вмешательство французского писателя-коммуниста Ромена Роллана, попросившего Иосифа Сталина сохранить памятник архитектуры, связанный с общей историей Французского королевства и Киевской Руси: основатель его, великий князь киевский Ярослав Мудрый был отцом королевы Франции – Анны…

Планировалось также подорвать несколько жилых домов в самом центре города – на Крещатике и близлежащих улицах. Среди них знаменитый 11-этажный небоскреб Гинзбурга со шпилем – высотой 67,5 метра. Это было украшение Киева, крупнейшее здание в УССР (даже во всем СССР до 1928 года не было дома выше), которое находилось чуть ниже современной гостиницы "Украина", практически на углу Институтской и Крещатика. О том, что в этих домах жили мирные киевляне, даже никто не думал. Подрыв планировалось совершать дистанционно – с помощью радиоуправляемых фугасов.

В городе некоторое время работали заранее подготовленные диверсионные группы. Однако большинство из них были ликвидированы нацистами, и многие подпольщики были завербованы оккупантами. Вообще деятельность советских подпольщиков и диверсантов была героизирована без меры, как, например, группы лейтенанта госбезопасности Ивана Кудри (псевдо "Максим"), который был рассекречен уже в начале 1960-х годов с присвоением звания Героя Советского Союза. В последнее время участие группы Ивана Кудри в подрыве зданий в Киеве 24 сентября, на основе документов Отраслевого государственного архива СБУ, подвергается сомнению.

…19 сентября 1941 года немцы без боя вошли в оставленный советскими войсками Киев. Кстати, Совинформбюро об оккупации города сообщило лишь 21 сентября, когда к востоку от него в окружении захлебывались в крови остатки всего Юго-Западного фронта – целых четыре армии.

Уже в последующие дни оккупанты приступили к работе по разборке завалов, которые образовались после бомбардировки города. Также по приказу нацистской администрации киевляне должны были сносить в здание "Детского мира" (на углу Прорезной и Крещатика) взрывчатые материалы и оружие; противогазы сдавали в бывшую кондитерскую Абрикосова на Крещатике, 27 – напротив современной улицы Богдана Хмельницкого.

Пожар охватил весь Крещатик и близлежащие улицы

На пятый день оккупации, 24 сентября, город содрогнулся от мощных взрывов. Киевский глава времен оккупации Леонтий Форостивский издал в 1952 году в Буэнос-Айресе (Аргентина) книгу "Киев под вражескими оккупациями", в которой писал: "… помещения штаба и комендатуры взлетели на воздух: погибло много немцев, а еще больше киевлян. Начались пожары в центральной части Киева. За несколько дней пожар достиг огромных размеров, потому что для борьбы с ним не было средств. Немцы самолетами доставили шланги, по которым подавали воду (из Днепра. — Прим. сост.) на Крещатик для борьбы с пожаром. "Партизаны" прокалывали и резали эти шланги, лежавшие на улице без охраны. Пойманных на месте преступления поджигателей и диверсантов немцы тут же расстреливали. Жители из домов в центральной части были выселены и неделю находились под открытым небом на площадях, улицах и на Владимирской горке. Эти дома тщательно охраняли немцы. и они же их почти все разграбили. В течение полутора недель пожар ликвидировали, а Крещатик и центральная часть Киева превратилась в сплошные руины" (цитируется по фотоальбому "Київ. 1941—1943", составитель Дмитрий Малаков).

А вот что писала непосредственный свидетель событий, киевлянка, писательница Докия Гуменная в романе "Хрещатий Яр" про утро 24 сентября 1941 года: "Знизу щодуху біжать, утікають від чогось. Мар’яна бачить уже, що всі триповерхові скляні вікна універмагу "Людмера" лежать на землі, скло це люто гарчить під ногами, а Мар’яна все ж добігає до рогу. Всі біжать їй назустріч, але ніхто, крім неї, — на Хрещатик.

Що ж скоїлося там? На розі стала, глянула ліворуч, — ще такого порожнього Хрещатика не бачила! Глянула праворуч, — ще такого Хрещатика в житті не бачила! Мертвий, безлюдний, а замість будинку, де було найбільше завжди стовписько, де молоденький німчик обтирав хустинкою дівчатам яскравість уст, — розцвілася яскравість заграви. Над купою руїн — височенний стовп диму й пилу".

Взорвано было здание "Детского мира" и вышеупомянутой бывшей кондитерской Абрикосова. На Крещатике, 28/2, в отеле "Спартак" находился штаб военной комендатуры – он тоже взорвался от детонации и сгорел. Дальше пожар охватил весь Крещатик и ближайшие улицы…

"На верхних этажах и чердаках зданий было заготовлено множество ящиков с боеприпасами и бутылками с противотанковой зажигательной смесью, потому что советское руководство собиралось сражаться в Киеве за каждую улицу и каждый дом, ради чего весь город был перерыт рвами и застроен баррикадами. Теперь, когда к ним подбирался огонь, эти ящики гахкали с тяжелым характерным взрывом-вздохом, обливая дома потоками огня. Это и доконало Хрещатик", — писал в книге "Бабий Яр" киевский писатель Анатолий Кузнецов, который в 1969 году остался в Лондоне и попросил в Великобритании политического убежища.

В следующем году в эмигрантском издательстве "Посев"был опубликован полный, нецензурированный текст романа-документа, который вызвал немалый эффект на Западе. Роман (впервые опубликованный в существенно измененном виде в журнале "Юность" в конце 1966 года) был посвящен периоду оккупации Киева нацистами. В первой части рассказывается об отступлении из города советских войск, катастрофе Юго-Западного фронта в степях Киевщины и Полтавщины, пожарах на Крещатике, расстреле киевских евреев в урочище Бабий Яр и подрыве Успенского собора в Лавре.

Установка сталинской власти — "чтобы советская земля горела под ногами фашистских оккупантов" привела к уничтожению Крещатика и близлежащих улиц, утрате уникальных архитектурных памятников и большим человеческим потерям как среди оккупантов, там и в первую очередь среди мирных жителей столицы Украины. И это была сознательная политика коммунистического тоталитарного режима, его кремлевских руководителей: "Лес рубят, щепки летят"…