В борьбе добра со злом нужна готовность убивать - Леонид Швец

В Исфахан сегодня прилетело. Пока не очень понятно, можно ли случившееся считать исчерпывающим ответом Израиля на ракетно-дроновую атаку 14 апреля и не последуют ли более существенные удары по Ирану.

Интересно, что в нынешнем ирано-израильском обострении абсолютно не упоминается, что у Израиля есть возможность ответить самым испепеляющим образом. Никому даже в голову не приходит обсуждать вероятность применения ядерного оружия, которого у Израиля нет, но если надо, то, конечно, есть. Просто всем, включая злейших врагов, ясно, что это "надо" для Израиля наступит исключительно в самый черный день, и его будут что есть мочи отодвигать всеми прочими, неядерными силами. Стараются его отодвигать и союзники, активно помогающие израильской обороне сбивать ракеты и "шахеды".

Попытки сравнить ситуацию на Ближнем Востоке с украинской вызывают у партнеров Украины искреннее недоумение: это совсем другое! И участие авиации НАТО в оборонительных действиях в небе Украины может быть неправильно понято Россией, а у нее ядерное оружие. Вот когда говорят о России, о ее ядерном потенциале помнят всегда, и она сама по поводу и без повода об этом напоминает. Все принимают это обстоятельство во внимание самым серьезным образом: не дай боже, случится эскалация.

Нет в дипломатическом языке в последнее время слова популярнее, чем эскалация. Никто не хочет эскалации, даже те, кто эскалацию затеял. Поэтому слово эскалация все чаще идет с приставкой де-: "деэскалация". Все хотят быть богатыми и здоровыми. И живыми. Между тем с каждым днем прибавляется мертвых и нездоровых, благоразумные рассуждения о пользе мира в стиле рекламы витаминов бойню не останавливают. Призывы к агрессору деэскалировать эскалированное звучат для него сигналом, что пора фиксировать достижения только что отыгранного раунда убийств и разрушений и готовиться к новому.

По-человечески понятное стремление Запада избегать эскалации привело к тому, что из арсенала средств для работы с особо буйными игроками на международной арене практически исчезли силовые инструменты. Установка "не нагнетать" приобрела абсолютную ценность, которая задвигает прочие ценности на второй-третий план. В президентство Рейгана при утверждении в сенатском комитете на должность государственного секретаря Соединенных Штатов генерал Александр Хейг, ветеран корейской и вьетнамской войн, заявил, что существуют вещи поважнее, чем мир. Для главы дипломатического ведомства в эпоху ядерного противостояния публичная позиция так себе, и через полтора года рубаку на этом посту сменил менее откровенный и более миролюбивый деятель. Но кредо Хейга ведь предельно простое и понятное: если в интересах национальной безопасности и для защиты базовых принципов существования граждан требуется применение оружия, его следует применить. Или обозначить решительное намерение применить в определенных обстоятельствах.

Да, за нынешней сверхсдержанностью Запада стоит множество примеров неоправданных и неоправдавшихся интервенций, дурно понятых интересов национальной безопасности, тамошние лидеры тщательно дуют на воду, помня, как их предшественники обожглись на молоке. Но, как пишет в The Telegraph британская журналистка Зои Стримпел, "дискредитация западного вмешательства и военной силы не сделала мир лучше, уютнее, справедливее. Мы лишь зажгли зеленый свет перед монстрами". Монстры не боятся демонстрировать силу и готовность убивать. Больше того, они считают своей магической способностью показательную готовность к резне и нечувствительность к человеческим потерям. "Да, мы малахольные, с нами лучше не связываться и отойти в сторону!" Как заявил The Financial Times один из иранских высоких чиновников, комментируя атаку 14 апреля: "Послание Ирана было четким: мы безумнее, чем вы думаете, и готовы вынести последствия войны, если это будет необходимо".

В то же время Запад, забывший, что такое необходимость перед лицом смертельной опасности отправлять на войну десятки тысяч отцов, сыновей, мужей и братьев, находится в состоянии "нравственной немощи и трусости, которые глубоко проникли в нашу психику", отмечает Стримпел. "Мы слишком самовлюблены и лишены интереса к происходящему, слишком разнежены и рассеянны, чтобы проявлять коллективное мужество или воинственность. Это влечет катастрофические последствия для всего мира в целом и для безопасности и процветания Запада".

Такое расслабленное состояние той силы, которая только и могла бы дать отпор монстрам, дополнительно провоцирует тех на агрессию. Результатом стал мир, в котором распоясались Россия, Иран с его разбросанными по Ближнему Востоку смертниками-прокси, полуголодная, но вооруженная до зубов Северная Корея. Зои Стримпел не жалеет читателей: "Нам пора бы вспомнить, ради чего бывает война и жертвы, которые она требует. От нас требуется готовность отправлять кого-то на смерть в борьбе добра против зла, правого против неправого, Запада против ужаса и деспотизма. Это требует и готовности убивать".

Появление таких материалов, как в The Telegraph, в западной печати, тревожная озабоченность, которая звучит буквально во всех речах западных лидеров, все свидетельствует о коренном перевороте в мироощущении государств и обществ, привыкших к словно автоматически гарантированной высокой степени безопасности за десятки лет после Второй мировой войны и окончания войны холодной. Когда польский премьер Дональд Туск говорит, что Европа переживает предвоенные годы, а экс-премьер Британии, ныне глава Форин офиса Дэвид Кэмерон сравнивает вызовы, которые стоят перед европейскими лидерами с теми, которые были в 30-е годы минувшего века, это не красивые слова, это призыв к мобилизации перед лицом смертельной опасности глобального масштаба, каким был в прошлом веке гитлеризм.

Путин, Ким Чен Ын, Хаменеи последовательно добиваются того, чего хотели: их начинают воспринимать серьезно. Только не для того, чтобы поддаться, а чтобы обуздать. Но это очень непростой и еще очень долгий путь. Украина на него встала первой, платя очень дорого, но давая время другим прийти в себя и присоединиться.