Политика гиены или электоральные танцы? Что стоит за "наездом" Польши на Украину

Резкое заявление министра иностранных дел Польши Радослава Сикорского с "рекомендацией" президенту Владимиру Зеленскому заранее решить с Варшавой исторические вопросы, в том числе и вопросы Волынской трагедии, иначе Польша может устроить Украине проблемы во время председательства в Евросоюзе, имеет давние корни. Особенно на фоне того, что "украинский вопрос" давно стал фактором внутренней политики Речи Посполитой.

Об этом в разговоре с "Телеграфом" рассказал историк и публицист Александр Зинченко.

– Эта история началась не сегодня, не вчера и не позавчера. До первой встречи президентов Владимира Зеленского и Анджея Дуды конфликт вокруг могил приобрел уже довольно горячие формы. В 2014-2017 годах состоялся ряд актов вандализма над украинскими могилами на территории Польши. Можно вспомнить Грушовичи, кладбище в местности Верхрата (село в Любачевском уезде Подкарпатского воеводства. До 1947 было украинским. — Ред. ), украинское захоронение на горе Монастырь. Польская сторона долго ничего не делала, чтобы остановить эти акты вандализма, восстановить места массовых захоронений украинцев, погибших в бою УПА с войсками НКВД. Как произошло, например, на горе Монастырь.

С польской стороны границы таких мест украинской памяти несколько десятков. Большинство из них никогда не были легализованы. С украинской стороны до 200 таких мест памяти, большинство из которых так же не легализованы в украинском праве. И долгое время была дискуссия, чтобы все эти места памяти, связанные с разными страницами истории, были легализованы "все на все". Чтобы, например, вполне конкретная могила на горе Монастырь вблизи Верхраты была легализована по польскому праву, — говорит историк.

По его словам, когда на могилой воинов УПА надругались вандалы, было много вопросов: почему Польша годами не соблюдает межгосударственное соглашение 1994-го года, которое предусматривает, что охраной мест памяти на территории Польши занимается Польша, на территории Украины — занимается Украина.

— Например, если в Быковне [под Киевом, где расположено Польское военное кладбище] специально обученные вандалы наносят какой-то вред, через полдня следов того, что они делали, уже нет. Всего, что они там нарисовали, зарисовали, затерли и т.д.

В Гуте-Пеняцкой (село со значительным преобладанием польского населения, которое существовало в нынешнем Бродовском районе Львовской области. — Ред.) крест взорвали, украинская сторона делает все, чтобы максимально быстро восстановить все, что там было нарушено вандалами, и через месяц все уже стоит, как оно и было практически. А с польской стороны ничего не делается, – сетует Александр Зинченко.

Он объяснил, что в конце 2017 года глава Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович наложил мораторий на поисковые и эксгумационные работы для польской стороны как ответ на уничтожение украинских памятников в Польше.

— Мы пытались вернуть за стол переговоров польскую сторону другим способом, чем наложить мораторий на выполнение соглашения 1994-го года. Но с польской стороны никто не хотел даже обсуждать этот вопрос.

У новой власти было много иллюзий по поводу того, что можно быстро закончить "конфликт памяти" вокруг этих могил, однако с 2019-го ничего не изменились.

Публицист напомнил, что осенью 2019 года Зеленского готовили к встрече с польским коллегой Анджеем Дудой и объясняли, что будут подняты вопросы всех этих могил.

— Рассказывали историю с горой Монастырь, что был бой украинских повстанцев против НКВД, там погибли 62 человека, где их и похоронили. Затем надгробную плиту разбили и она сейчас валяется. И Зеленский спрашивает, а в чем проблема, чтобы на могиле этих людей были написаны их имена? Тем более если они известны. И место памяти абсолютно легальное.

А год спустя польская сторона вместо того, чтобы восстановить памятник со списком имен погибших, решила, что имена людей на могиле — лишние. Как это объяснить? 2020 на горе Монастырь вместо памятника с именами мы получили фальсификат. Украина же свои обязательства выполняет, — отмечает историк.

По его словам, это миф, что Украина запрещает эксгумировать. Например, в бывшем польском селе Пужники (ныне Садовое. — Ред.) в Тернопольской области в 2023 году провели исследование и были найдены массовые захоронения погибших во время Второй мировой войны. И туда даже приезжал премьер Польши Матеуш Моравецкий.

— А у нас доверие между институтами, которым этим занимаются, разрушено. Давайте ее понемногу восстанавливать. Сначала мы даем вам разрешение на поиск и эксгумацию в одном месте, а вы восстанавливаете хотя бы один памятник. Варшава за пять лет так и не смогла восстановить памятник на Монастыре.

Польские коллеги из предыдущей партии власти ("Право и справедливость", ПиС) очень часто злоупотребляли. И здесь мы входим в следующую проблему – общественные настроения в Польше. Польская пресса и политики элементарно врали об "античеловеческих" запретах на эксгумацию. Якобы украинцы что-то придумали, чтобы скрыть преступную деятельность украинских повстанцев, Организации украинских националистов и т.д. и выставить УПА "белыми и пушистыми", — говорит историк.

Он напомнил, что на днях бывший министр иностранных дел в правительстве Моравецкого Яцек Чапутович в своей колонке в Rzeczpospolita называет все своими именами.

— Польша не выполнила обязательства перед Украиной. Впервые политик такого уровня вслух называет эту проблему. Он эту колонку написал в контексте того, что премьер Дональд Туск, вице-премьер — министр национальной обороны Владислав Косиняк-Камыш, министр иностранных дел Радослав Сикорский используют "политику гиены" в отношении Украины. Дескать, нельзя пользоваться ослабленным состоянием украинцев, используя методы нынешней польской власти. Но это говорит представитель предыдущей власти, доведшей до такой ситуации.

Дело в том, что у Польши огромное количество травм прошлого, как и у украинского общества. Только когда мы говорим о травмах Голодомора или Второй мировой войны, мы стараемся их обрабатывать. А польское общество травмы прошлого не столько пытается проработать, сколько сакрализовать, построить свою национальную идентичность на травмах прошлого, — сказал Александр Зинченко.

И проблема заключается в том, что бы ни делали украинцы, у нас нет такого влияния на польское общество, чтобы можно было элементарно прокоммуницировать какие-то проблемы, говорит он.

— Когда начинаешь объяснять, что было до двух десятков фактов вандализма, на которые польское государство не реагировало, а иногда кощунственно вело себя… Мы наложили мораторий после того, как был разрушен памятник в Грушовичах — болгаркой срезали украинский герб. Я хотел бы посмотреть на польское общественное мнение, что в польских СМИ творилось бы, если бы в Украине срезали польского орла.

Польша годами не отвечала на украинские просьбы быть внимательнее к украинским местам памяти в Польше, которые постоянно разрушали вандалы. Польские медиа рассказывают только то, что выгодно, рассказывают только те вещи, где есть кликбейт.

Вот в чем проблема, чтобы написать на горе Монастырь имена? И вместо того чтобы решить эту проблему, годами она не решалась. Вдруг в Польше снова меняется власть: вместо "Права и справедливость" правительство формирует коалиция вокруг "Гражданской платформы". И левые в коалиции начинают разгонять историю по украинской тематике. Коалиция потрескивает, и один из ее членов начинает другим навязывать свою повестку дня и свое видение. Поэтому, чтобы коалиция не развалилась, Туск и Сикорский должны говорить примерно одно и то же, что и один из младших членов коалиции, тот же вице-премьер — министр обороны Камыш. Это первая проблема.

Вторая проблема — следующие президентские выборы в Польше. Надо переизбираться и нынешние польские власти надеются их выиграть. Дуда на третий срок не уйдет, и кого ПиС будет выставлять вместо Дуды пока не понятно. И ходят слухи, что это может быть глава Польского института национальной памяти Кароль Навроцкий.

Историк напомнил, что в июле 2016-го пятый президент Украины Петр Порошенко опустился на колени перед т.н. "Волынским крестом" в варшавском районе Жолибож, когда почтил память жертв Волынской трагедии.

— Это сильный моральный поступок, а его польское общество не заметило. Это должна была быть новость "номер один" в польских СМИ (Gazeta Wyborcza, Rzeczpospolita, Onet.pl и т.д.), а она вышла в "подвале" мелкими буковками.

Сорри, дорогое польское общество, вам эта тема важна или не важна? А потом какой-то клерк из Министерства иностранных дел рассказывает, что Зеленский должен извиниться за Волынь, потому что украинские президенты никогда не извинялись.

То, что вы не помните, что перед вами извиняются, это же не значит, что не извинялись. Вы не хотите тогда попросить прощения за то, что встали на пути украинской независимости в 1918 году? За то, что войска Пилсудского заняли Волынь совершенно непредусмотренным международным правовым способом.

По сути, это была аннексия Волыни. И Пилсудский об этом пишет генералу Розводовскому, почему это нужно было сделать, прежде чем состоится международное согласование с западными партнерами — с Англией, Францией. И он прямо текстом объясняет, что украинское население хорошо поддается ассимиляции. Отношение к украинцам в польском государстве было такое же, как к жителям заморских колоний, говорит публицист.

По его словам, между Киевом и Варшавой есть огромное количество проблем, куда ни сунешься — заложены исторические "мены". Но вместо того, чтобы все это разруливать, восемь лет польское общество "накручивали" украинским вопросом.

— Мой коллега в Варшаве направил запрос в Польский институт национальной памяти: сколько раз и когда, в какие украинские институты они обращались в этом вопросе [получение разрешений на эксгумацию]. Потому что Кароль Навроцкий рассказывает, что лично несколько раз обращался в украинские институты, — говорит публицист. — Я спрашиваю коллег в Украинском институте национальной памяти Украины (УИНП): сколько раз к вам обращался Кароль Навроцкий? Говорят, к нам ни разу. Более того, с 2017 года, еще от предыдущего председателя Института национальной памяти Польши Ярослава Шарека, они сделали заявление, что УИНП не является их соответствием, что они с ним коммуницировать не будут.

– А это как так? Институт нашей национальной памяти, институт их национальной памяти, по-моему, — четкое соответствие.

— Они утверждали, что таким соответствием является Государственная межведомственная комиссия по делам увековечения памяти. Я звоню секретарю этой комиссии Святославу Шеремете: "Когда они к вам последний раз обращались?" — "Ну-у-у-у-у… А чтобы Навроцкий обращался, то я и не помню".

Украинский вопрос и Волынская трагедия всегда были внутренней политикой Польши, они все время играли вокруг. Предыдущая власть, партия "Право и справедливость" использовала это исключительно для того, чтобы разогревать настроения в польском обществе. Если бы они хотели заниматься эксгумациями, они бы занимались эксгумациями и перезахоронениями. А им нужно было "накручивать" свое общество до определенного эмоционального уровня. Это та же история, которая в Москве звучит в формате "биндеровцы-биндеровцы-биндеровцы", как говорит Путин, — продолжает публицист.

Он сожалеет, что в Польше часть ксенофобских и шовинистически настроенных людей имеют избирательные права. И чтобы они проголосовали, определенные политические силы разгоняют ту повестку дня, которая им нравится, чтобы покупать их электоральные симпатии приверженность, выигрывать выборы.

— Еще раз повторю, если бы они хотели заниматься эксгумацией и перезахоронениями, они бы этим занимались. Ничего не мешало пять лет назад написать список на могильной плите на горе Монастырь, разработать план последующих действий, чтобы заниматься этими эксгумациями. С украинской стороны не было никаких возражений ни в 2020-м, ни в 2021-м, ни в 2022 году. Более того, в 2022-м они получили очередное разрешение, просто не смогли реализовать по понятным причинам, потому что [российские] ракеты прилетели.

Что касается политики памяти, в Польше она превратилось в театр абсурда. Это — электоральные танцы на костях, и к памяти погибших в польско-украинском конфликте они отношения не имеют, — считает историк.

— На одном из первых заседаний Польско-украинского форума историков я спросил: "Дорогие коллеги, у нас есть верифицированная мартирология польско-украинского конфликта? У нас есть список погибших?" — "Нет". — "Стоп, а почему?" У нас в Украине была другая задача. Мы занимались верифицированной Мартирологией Голодомора. Там, по самым скромным оценкам, умерло 4 миллиона человек. Мы сделали "Книгу памяти". Да, она не всех включает. Почему вы не сделали "Книгу памяти"?

Потому что если верифицировать погибших, то вдруг выяснится, что когда президент Дуда в Олике (поселок под Луцком. — Ред .) говорит, что в польско-украинском конфликте погибли 100 тысяч поляков и 5 тысяч украинцев, то надо проверить, — это было пять тысяч или даже тысяча, потому что такая цифра – это нонсенс. В Сагрине (село в Люблинском воеводстве Польши. — Ред.) и в окрестностях больше погибло (во время уничтожения поляками Сагриня было убито и замучено от 800 до 1240 украинцев, в том числе более 100 детей. — Ред.).

Публицист отмечает, что годами никто в Польше не хотел делать верифицированную мартирологию. Проверить, сколько действительно погибло людей. Сначала говорили о полумиллионе. Но полмиллиона поляков на Волыни не было никогда, даже при Первой Речи Посполитой (1569–1795 гг.).

— Почему они годами не занимались этими вопросами? Почему им только сейчас захотелось эксгумировать? Почему они эти вопросы не задавали президенту Леониду Кравчуку? Я о первом секретаре ЦК КПУ (1972–1989) Владимире Щербицком даже не говорю. Почему не волновало во времена Леонида Кучмы? При Викторе Ющенко не очень волновало.

Даже при Викторе Януковиче… Они занимались футболом, организацией совместного Чемпионата Европы. А сейчас их это начало волновать… Где они были в предыдущие 80 лет? А рассказы о злых Вятровичах в Украине, о бандеровцах лучше "продавались".

Заявления Ярослава Качиньского: "Мы вас с Бандерой в Европу не пустим" (в июле 2017-го то же самое заявил министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский. — Ред.) или Дональда Туска: "Мы без решения Волынской проблемы вас в ЕС не пустим", — цитируют все медиа. А расхдов — это купить батарейки для диктофона.

А если приехать в Пужники Тернопольской области — нужно полгода под палящим солнцем и проливным дождем на коленях лазить, искать, где похоронены эти несчастные люди. Полгода! Чтобы потом об этом написали в локальной печати… Политики не будут таким заниматься. А ведь надо несколько десятков или несколько сотен таких раскопок провести. Это огромный и тяжелый труд. Это требует кучи усилий и кучи денег. И надо пахать, пахать и пахать…