Россией руководит не Путин. Он психопат и у него отдельная роль, – бывший вице-гебернатор Кубани

Свержение режима Путина в результате бунтов населения внутри самой РФ все еще остается актуальной украинской ставкой на столе войны с Россией. Впрочем, полномасштабное вторжение длится более двух лет, а ставка эта не сыграла до сих пор. За это время бунтовали национальные республики, жены мобилизованных и даже российские военные под руководством Пригожина, но результат каждый раз был один и тот же – ноль!

Стоит ли Украине все же рассчитывать на изменения в России снизу, или нужно уже давно отбросить эти надежды? Что изменится со смертью Путина, и как, наконец, может обрушиться кремлевский властный центр? На эти и другие вопросы в первой части интервью "Телеграфу" ответил доктор политических наук, глава экспертной группы "Сова", бывший вице-губернатор Краснодарского края РФ Михаил Савва.

Управление возмущением

– Михаил, в своем интервью "Новой газете" в 2012 году, еще до войны России с Украиной, вы говорили, что предпосылка для протестных настроений в РФ это дефицит справедливости. Мол, у чиновников больше прав, чем у всех остальных, и люди это ощущают. Так почему же за более чем 10 лет это чувство дефицита справедливости не трансформировалось в масштабный протест?

– Это вполне закономерно. Эта относительная депривация, которую можно назвать дефицитом справедливости и вызывающая протестные настроения, а затем баррикады и революции, возникает не в любых условиях. Это не о каком-либо дефиците справедливости. Это о следующей ситуации: когда люди массово понимают, что их мечты, их жизненные перспективы не будут реализованы. И власти не дают ответа, что они делают для того, чтобы эти жизненные перспективы были реализованы.

Российские власти очень хорошо знают эту теорию относительной депривации. На власть работает группа очень квалифицированных экспертов, называющих себя методологами. И вот эти методологи разрабатывают решение, что нужно сделать для того, чтобы уровень относительной депривации не становился критично высоким и, соответственно, не было предпосылок для бунтов. Когда они видят проблему роста уровня относительной депривации, они формулируют для власти предложение отозваться на массовый запрос людей. И власть начинает информационную кампанию, мол, мы видим твою проблему, народ, мы на нее реагируем, мы не спим и предлагаем первое, второе, третье.

Так было, например, в России в нулевых, когда власть, (это был уже Путин), объявила о так называемых общенациональных проектах. Их было четыре – жилье, образование, еда и здоровье. При этом каждый из этих проектов не был проектом. Он не был сформирован в какую-нибудь государственную программу. Это была просто информационная оболочка, направленная на снижение уровня относительной депривации.

Замглавы администрации президента РФ Сергей Кириенко очень тесно и очень давно сотрудничает с этой экспертной группой. Он отвечает именно за внутреннюю политику в РФ и разрабатывает такую стратегию, учитывающую уровень относительной депривации. То есть, вот этот дефицит справедливости.

– Начало полномасштабной войны с Украиной – это один из таких проектов? Или все же личное видение Путиным картины мира?

– Нет. Начало агрессии против Украины не было общей потребностью в РФ. Оно является вторым вариантом, который вы назвали. Но это видение не только Путина, но и целой руководящей группы в РФ. Это было, напротив, определенным риском для общественных настроений. Война всегда риск, она всегда провоцирует проблемы. И российские власти это понимали.

– Но "большая" война все же началась. Почему?

– Россией руководит не лично Путин. Он не является царем или императором по функционалу. Россией руководит группа людей, называющих себя "коллегией". Это друзья Путина, и большинство из них работали с Путиным в КГБ. К примеру, Сергей Чемезов, который сейчас руководит концерном "Ростех". Огромный концерн, где объем денег в год больше бюджета Украины. Чемезов вроде бы не на государственной должности, а просто глава государственной корпорации. Но он входит в эту неформальную коллегию и принимает участие в принятии решений. Или же Игорь Сечин, глава "Роснефти", тоже работавший в КГБ, затем в мэрии Ленинграда. Путин в этой коллегии играет очень важную роль. Во-первых, он является публичным лицом на должности. Во-вторых, внутри этой группы он является координатором. Примечательно, но некоторые люди там даже не общаются друг с другом. К примеру, Чемезов и Сечин настолько ненавидят друг друга, что даже не здороваются, когда случайно встречаются. То есть им нужен такой координатор, как Путин.

В этой группе есть несколько откровенных психопатов. Психопатов в медицинском смысле этого слова. Это Путин, это Патрушев-старший, который сейчас в должности помощника Путина. Кто такие психопаты? Это люди, которые находятся в пределах медицинской нормы. Любой судебный эксперт психопата признает нормальным, то есть человеком, которого можно судить и наказывать. Но у психопатов есть две особенности. Во-первых, у них вообще нет эмпатии, то есть им безразлично, что происходит с другими людьми. Вторая особенность – у них нет представления о границах их возможностей. Психопат полагает, что он может все. Нет пределов. Таких людей, кстати, очень много в мировой политике в принципе, но в России их концентрация в этой правящей группе очень высока. И сработал фактор психопата: ненависть к Украине как модели анти-России и желание, как они говорили, решить эту "проблему безопасности". А поскольку эмпатии нет и границ нет, то война для психопата вполне нормальный способ решения проблемы.

Смерть Путина войну не завершит?

– Правильно ли я тогда понимаю, что если Россией руководит так называемая коллегия, то наивно считать, что со смертью Путина завершится и война?

– Вы правы. Это было бы очень наивно полагать, что устранение Путина – полностью завершит войну. Все гораздо сложнее. В рамках этой коллегии есть разные мнения относительно необходимости войны. Есть группа откровенных психопатов (в первую очередь, Путин и Патрушев), но есть и другие люди. К примеру, Чемезов, который недавно в интервью Reuters передал послание и довольно четко сказал, что РФ не будет использовать неадекватные способы ведения войны. Другими словами, что не будет ядерного удара. Таким образом, Чемезов сформулировал мнение членов коллегии, которые изначально были не согласны с идеей войны. Но даже если и были согласны, то видели в войне очень большие риски. И сейчас, когда уже понятно, что "Киев за три дня" никак, они подтвердили эти плохие для них ожидания от войны. И идет борьба между "башнями Кремля", как их называют. То есть, между разными группами в управляющей группировке.

Это очень сложный процесс. Иногда мы видим верхушки айсберга этого процесса в виде посадок, совершаемых ФСБ, или отставок. Шойгу уже не руководит Минобороны, хотя он выглядел вечным министром. ФСБ его сдвинула с этой должности. И это было не просто так. Это тоже проявление борьбы этих группировок. Поэтому отставка Путина, его смерть или исчезновение в любом виде дает большие шансы на изменение стратегии. И, возможно, но не гарантировано, что это будет как раз окончание войны.

– О намеках Чемезова, что ядерных ударов не будет. Так а чего боятся русские элиты? Ответного удара, санкций как против Ирана или того, что, так называемый, глобальный юг: Китай и Индия перестанут сотрудничать с РФ? Был же теракт на дамбе Каховской ГЭС, сопоставимый с ущербом от ядерного удара. Они ведь не побоялись его устроить. А сейчас тогда чего боятся?

– Если продолжать тему теракта на Каховском водохранилище, можно вспомнить подготовку РФ к имитации ядерного взрыва в Херсонской области. Тогда они заложили в одно место около 200 морских мин. Почему? В случае взрыва такой массы это была бы полная имитация ядерного взрыва. Ядерный гриб, но без радиации. Это была подготовка к устрашению мира. Но космическая съемка показала эту подготовку, об этом очень широко написали и они это не использовали и уже не используют. Но ведь они действительно готовились к такому варианту.

Почему этого не вышло? Два фактора. Во-первых, Кремль не ожидал такого уровня решительности коллективного Запада. Они очень пренебрежительно относятся к идее демократии, к западным политическим элитам, мол, это слабые люди в понимании Кремля. И они не ожидали такого уровня поддержки Украины. Во-вторых, (и это тоже сработало), это позиция Китая, являющегося огромным спонсором режима Путина. Практически Пекин является союзником режима, но Китай не желает большой эскалации войны. Другими словами, он не хочет, чтобы эта война стала мировой. И Китай много раз ясно заявлял, что не может быть и речи об использовании ядерного оружия.

Ну и остается таковой фактор, как ужас за себя. Для психопатов характерен страх за себя. Они не безумны, у них есть страх. Несмотря на то, что других они не любят, они наоборот — любят себя очень сильно.

– В таком случае, каков может быть ответ РФ на разрешение Запада по использованию дальнобойных ракет по территории России? Что, если не ядерный удар?

– Насколько я могу оценивать ситуацию, Украина уже получила это разрешение в части англо-французских ракет Storm Shadow. Эти ракеты класса воздух-земля бьют на 560 километров. Об этом не было объявлено публично, но было бы очень наивно полагать, что во время войны западные лидеры будут публично говорить о таком разрешении. Я не представляю себе Байдена, выходящего на трибуну и говорящего: "пли". Нет, такого не бывает. Это делается в закрытых кабинетах. Очень влиятельное издание The Guardian уже написало, что разрешение получено.

Другой вопрос, насколько эффективно это может быть использовано именно сейчас, потому что Россия уже передислоцировала свою военную авиацию на большее расстояние, чем бьют находящиеся в Украине дальнобойные ракеты. То есть Storm Shadow к российским военным самолетам, обстреливающим Украину, к сожалению, не долетит.

Относительно ответа РФ есть два главных варианта. Первый – это хакерские атаки, разрушение цифровой инфраструктуры. Не только в Украине. Речь о Европе, США и в принципе коллективном Западе. Второй вариант – диверсии на военном производстве в Европе, взрывы на газопроводах, то есть диверсионная война в Европе. Россия уже ее ведет.

Национальный сепаратизм не поможет

– И все же, возвращаясь к протестному потенциалу РФ. По состоянию на данный момент вы его видите? Есть ли эти точки напряжения? Многие эксперты говорят о национальных республиках в этом контексте. Вы согласны?

– Более 20 лет я занимаюсь изучением проблем сепаратизма в пределах России, и могу более чем уверенно сказать, что сепаратизм в российских республиках не является значимым фактором. Это работает по-другому. Как только в России (как бы она ни называлась: империя, Советский Союз или РФ) перестает функционировать государственный центр – сепаратизм становится силой. Так было в феврале 1917 года. Так было на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Никогда не было наоборот. То есть, сепаратизм не является фактором распада. Сначала должен остановиться государственный центр, паралич власти. И только потом региональный сепаратизм начинает работать. Для того чтобы он проявился, нужно чтобы упала, так называемая, вертикаль российской власти.

– Так а именно русское население может обрушить этот центр? Есть ли для этого сейчас предпосылки?

– Нет, для этого нет предпосылок. И для понимания причин такой ситуации нужно четко понимать различия украинского и российского обществ. Люди в Украине даже с большим экспертным потенциалом этого не понимают, потому что они находятся в другой среде.

Главное отличие состоит в том, что у украинцев и у россиян диаметрально противоположное отношение к власти, которое формировалось исторически. В Украине, кроме последних 30 лет (а это очень маленький период), власть никогда не была своя. Власть была польская, австрийская, венгерская, румынская, русская, но не украинская. И отношение украинцев к власти сформировалось соответствующим образом: власть это нечто опасное, с властью даже сотрудничать, наверное, не нужно, нужно идти по пути самоорганизации. Люди сами объединяются и решают проблемы. Власть в большинстве случаев вообще ни при чем. Такая стратегия сохраняется в украинском обществе и сейчас. Именно поэтому Украина и выдержала первые дни российского нашествия в феврале 2022 года. В ситуации системного беспорядка никто не спрашивал ничего у власти. Люди сами объединялись и делали то, что нужно.

В России власть всегда была своя. Никто не оккупировал Россию, никто ее не делили как Польшу. Поэтому отношение к власти в РФ как к единому управляющему центру, как к людям, которые скажут, что делать. Которые создают условия для того, чтобы что-нибудь сделать. Поэтому сбрасывать власть, пока она сильна — даже такое мнение не появляется у большинства россиян. Не у всех, но я говорю сейчас о критической массе. Люди в РФ, и это тоже исторически подтверждено, могут сыграть огромную роль, когда власть пала. Как в феврале 1917 года: императора не стало, но люди к этому руки не приложили, это же произошло. Но уже начались очень сложные и массовые социальные процессы. И у нас нет никаких оснований полагать, что что-то принципиально изменилось с тех пор.

– Тогда объясните такой парадокс: мы видели поход Пригожина в Москву. Население, большая часть которого поддерживает так называемую СВО, аплодировало Пригожину и поддерживало его в части претензий к власти. Что это такое?

– Это совсем не парадокс. Большинству россиян безразлично. Они не имеют потенциала самоорганизации, самостоятельной оценки ситуации. Они ориентируются на что-то снаружи. Даже если им эта власть не нравится, потенциал самоорганизации почти отсутствует. Относительно попытки пригожинского бунта ситуация не столь очевидна. Мы видели только картинку, где несколько человек поддерживали пригоженцев. Подавляющему большинству было безразлично. Они были в стороне и смотрели на эту ситуацию с позиции, а что же там будет? Упадет ли власть в Кремле? Ну интересно, ну тогда мы что-нибудь здесь сделаем. Не упадет, ну тогда ничего и не изменится.

Удержит ли Кремль Чечню, если Кадыров умрет? Как операция ВСУ в Курщине повлияла на русский народ и элиты? Будет ли в России вторая волна мобилизации? Ответы на эти вопросы читайте во второй части интервью с Михаилом Саввой.